Украденное сердце - Властелина Богатова

Оказавшись на лестнице, он остановился, уставившись взглядом в темноту, некоторое время вслушивался в тишину. Кровь вскипела и забурлила, в глазах вспыхивали алые пятна. Что он делает? Зачем пришёл? Перепугать её до смерти своим появлением? Тогда ещё выше станет меж ними преграда. Не того он желал, чтобы она его страшилась. Марибор прерывисто выдохнул. С чего бы ушла от Верны? Неужели его опасения насчёт Доловского княжича верны? Сердце точила опаляющая ревность. А когда такое случалось, Марибор терял всякое самообладание. Он лихорадочно искал в себе волю остановить это безумие, не ворваться в клеть и не вытрясти у Зариславы правду. Он стиснул кулаки, поднялся, было, но отступил назад.

Представив, как она спит, завернувшись в одеяло, ранимая и нежная, Марибор ощутил вместе с невыносимой ревностью обжигающий прилив возбуждения, который мгновенно расточил его рассудок. Нет. Лучше ему держаться от неё подальше. Лучше бы ему вообще было не приезжать. Отпустить её. Зарислава не ждёт его, и никогда не будет ждать. Эта мучительная истина сводила с ума, жалила и ломала его изнутри. Зарислава никогда не будет его полностью. С таким зверем, как он, она не захочет иметь ничего общего. А если узнает правду о том, кем он на самом деле является – убийцей и предателем, проклянёт и возненавидит.

Задушив глухую ярость, Марибор развернулся и направился прочь.

Этой ночью ему так и не довелось уснуть. Вновь опрокинув на постель Доляну, он беспощадно терзал девку всю оставшуюся ночь, до полного изнеможения, истечения сил, до потери дыхания, покуда в голове не осталось ни одной мысли, а на сердце не стало глухо до сухого скрежета невнятных чувств. На время погрузился в мутный туман размытых образов и сбивчивых мыслей.

Дыхание челядинки шумно трепыхалось рядом, ныне утром она была не в силах подняться и уйти, измотанная до полусмерти, мгновенно уснула. Марибор же так и не смог уснуть, медленно на него надвигалась мятежная тревога, возвращая его прежнего.

Выродок и ничтожество – вот кто он. Вся его жизнь вдруг перевернулась, опрокинув его, распяв, пригвоздив к земле. Впервые он подумал о том, чтобы сдаться, оставить всё и умчаться как можно дальше, но эта мысль резанула по сердцу, словно ножом, обожгла болью. Нет, месть не отпустит его никогда. Данияр должен пойти вслед за Гориславом на краду немедленно, сейчас же, иначе он сгорит заживо от боли.

Марибор поднялся. В окошке тускло белели первые зарницы. Кровь шумно бушевала в ушах. Доляна так и уснула с бесстыдно раскинутыми ногами, мягкое и пышное тело её розовело в утреннем свете, опутанное, как паутиной, волосами, на коже багровели следы прикосновений Марибора. Челядинка, отвернув лицо к стенке, посапывала, спала крепко и беспробудно. От неё пахло молоком и его собственным запахом.

Облачившись, Марибор спустился вниз. Терем спал, на его пути никто так и не встретился. Минуя переходы, думал, каким образом он расквитается с племянником. Вызовет его на сражение и там, на ристалище, покончит с ним.

Марибор ворвался в очередные двери, ведущие в покои племянника, но неожиданно с лестницы услышал тихие шаги. Закаменел, когда увидел маленькую девичью фигурку, быстро спускающуюся вниз, босоногую, в просторной рубахе. Сердце его упало. В утреннем свете распущенные волосы вспыхивали золотом, обрамляли лицо, плечи. Зарислава, заметив постороннего, вздрогнула, подняла голову. Долго в недоумении смотрела на Марибора, а затем в ещё сонных, немного припухших глазах её вспыхнул первобытный испуг.

– Смотришь так, будто нежить увидела, – фыркнул Марибор.

Что травница делала в столь ранний час у Данияра, княжич понял. Опаляющая ревность захлестнула с новой силой. Смириться с тем, что она предпочла не его, было выше его сил. Зарислава в этот самый миг показалась ему такой недосягаемой, запретной, оттого безумно желанной, что даже после долгой бессонной ночи с Доляной ощутил, как наливается тяжестью низ живота, потянуло до боли.

Зарислава, оробев, молчала.

– Зачем приходила к нему? – спросил Марибор, услышав свой безжизненный голос как бы со стороны.

Он хотел услышать прямого ответа.

Зарислава моргнула, сбрасывая оцепенение, и лицо её вмиг зарделось.

– Я… мне нужно было… – Зарислава запнулась и отшатнулась, когда Марибор в один шаг оказался рядом с ней.

Заглянул в голубые чистые глаза. В них чёрные зрачки расширились, выказывая смятение, грубы её дрожали, и вся она затаилась, не дышала вовсе. Побледнела. Как же он истосковался по этим глазам, багрянцу на щеках. С жадностью осмотрел её, скользнул взглядом по тонкому стану, застыл. На белой коже рук чуть выше локтей проступали сизые пятна, явно оставленные пальцами. Оставалось только гадать, чьи руки касались её.

Зарислава, проследив за его взглядом, поспешила обхватить себя руками.

– Кто это сделал?

Девица молчала, продолжая смотреть на него неотрывно.

Марибора неожиданно затрясло от ярости, чем больше пытался её подавить, тем пуще она вспыхивала. Как мог сдерживал себя, чтобы не нагрубить, но язвительные слова сами вырывались из его уст.

– А как же твой зарок служить Богам? Быстро же ты передумала.

– Данияру худо сделалось, и я…

– И ты решила прийти помочь ему ночью. Ну и как? Помогла? Это он так тебя отблагодарил или кто-то ещё?

Зарислава вздрогнула, губы сжались, выказывая горечь, или, может быть, отвращение, явно назначенное ему. Ко всему она стояла сейчас так близко, что внутри закипело всё, и одним Богам было известно, что он чувствовал внутри: лютый гнев ли, который пробуждал что-то дикое, неуправляемое, ревность ли, что пронизывала копьями до дрожи в руках и до помутнения?

– Мне нужно идти, – процедила Зарислава сквозь стиснутые зубы.

И её слова будто по лицу ударили. Марибор отступил, позволяя травнице пройти. Но уж лучше пусть она идёт, иначе за себя он уже просто не ручается. Если этот ублюдок касался Зариславы, то он поплатится и за это.

Травница замешкалась было, но, опустив взгляд, бросилась бежать прочь. Усилием воли Марибор остался стоять на месте, бурлящая ненависть кипела в венах, выжигала остатки чувств. Не выдержав, он с силой шарахнул по стене кулаком, что доска хрустнула, надломившись под его ударом. Не почувствовал боли, напротив, этого показалось мало. Марибор взглянул наверх, туда, куда вела лестница – к покоям князя.

Постояв ещё мгновение, он покинул площадку.

Пробежав пустой двор, погружённый в утренний туман, Зарислава остановилась возле ворот святилища. Втягивая в себя прохладный воздух, съёжилась – утро выдалось прохладное. Тут же подул ветерок, сбив с разлапистой ели морось, окропив травницу мелким дождём, по плечам скользнула колючая зябь. Обхватив себя руками, пошла вниз по тропке, неотрывно смотря в еловую чащобу.

Дыхание Зариславы дрожало, перед глазами стоял образ Марибора – пронизывающие её льдистые синие глаза, мужественные правильные черты, напрягшиеся до предела. От него тугой волной било мощью, дикой, неуёмной силой. И все те жалкие преграды, что Зарислава пыталась выстроить перед собой, сносило сокрушительным ураганом. Попытки казаться сильнее, отважнее были беспощадно испепелены, обращены в прах. Марибор выглядел в это утро взъерошенным, немного ошалелым, тёмные волосы будто ветром растрёпаны, в глазах раскалённое железо, безумие. В этот раз она откровенно, не таясь, оглядывала его совершенное, литое, красивое тело, от вида которого сердце выпрыгивало из груди, а лицо пылало жаром. Никогда она не научится выдерживать этот обжигающий, лишающий дыхания взгляд, от него она всегда будет содрогаться, покоряться. За то время, что Зарислава не видела его, поняла это окончательно. Все эти два дня она думала только о нём.