Шелковая паутина - Сандра Браун

— Здесь очень мило, — заметила Кэтлин.

— Еще бы. С меня содрали столько денег!

Он открыл дверь и посторонился. Кэтлин вошла в просторную пустую квартиру. Ее шаги отдавались гулким эхо. Эрик объяснял расположение комнат вполголоса, в пустом доме разговаривать громко было как-то неловко.

Повсюду стекло и дерево. Одна из стен гостиной была обшита драгоценной красной древесиной. Напротив, меж двух огромных окон, располагался каменный камин. Кухня была оснащена всеми новейшими приспособлениями и выглядела довольно уютно.

— Наверху еще две спальни и два туалета. Но второй этаж мы пока трогать не будем. У меня не так уж много денег, Кэтлин. Я не так богат, как твой муж.

Эта реплика прозвучала язвительно, и Кэти сердито отвернулась. Она порывисто открыла первую попавшуюся дверь и тут же раскаялась в своей неосторожности: это была спальня, почти целиком занятая гигантской кроватью. Простыни были смяты — кровать с утра не убирали. Больше в комнате ничего не было.

— Прямо монашеская келья, — сказал Эрик, стоя у нее за спиной.

Кэтлин отодвинулась, якобы желая получше рассмотреть широкое, лишенное занавесок окно. На самом деле она не хотела поддаваться влиянию властного мужского магнетизма, исходившего от Эрика.

Кэти внимательно оглядела высокий потолок и белую дверь, которая вела в небольшой чуланчик, весь состоящий из встроенных шкафов. Эрик не отставал от нее ни на шаг. Тогда Кэти решила продолжить осмотр дома.

Ванная комната была великолепна: душевая кабина, два умывальника, всевозможные шкафчики, а в углу — просторная ванна. Кэтлин с любопытством рассматривала бутылочки с лосьоном, кремом для бритья, душистые бруски туалетного мыла, помазок, расчесочку для усов, черепаховый гребень. Все эти аксессуары мужского туалета очень ее интересовали. Сконфуженно она отвела взгляд, хотя, если бы у нее была такая возможность, с удовольствием разглядела бы каждый из этих предметов повнимательнее.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что ванна не простая, а из красного дерева. Она была расположена под широким окном, откуда открывался вид на террасу, где зеленели деревца и цвели пышные цветы.

— Ого! — присвистнула Кэтлин.

Эрик хмыкнул.

— Когда я увидел эту ванную, то подумал, что цена не так уж велика.

Это помещение было наполнено невыразимой чувственностью, атмосферой интима, и Кэтлин занервничала. Лучше уж вернуться назад, в спальню. Проходя мимо кровати, она подумала: «С кем провел минувшую ночь Эрик? Кажется, в одиночестве. Во всяком случае, на кровати всего одна подушка. С другой стороны, во время единственной ночи, которую мы когда-то провели вдвоем, вторая подушка нам не понадобилась».

— Кэтлин…

Она остановилась, а Эрик взял ее за плечи и развернул лицом к себе. Приподняв подбородок пальцем, он заглянул ей в глаза.

— С чего ты решила, что я женат?

Голос его был тихим, нежным, словно он разговаривал с испуганным, растерявшимся ребенком.

На глазах у нее выступили слезы, слова полились стремительным потоком:

— Как же… Ведь я ее видела! Я там сидела, сидела… Я думала, что тебе больно, что тебе плохо… Меня туда не пускали… Они говорили… Я так испугалась! Потом она входит и говорит, что она… что она миссис Гуджонсен. И ее сразу провели к тебе… А я… Она такая маленькая, светловолосая, хорошенькая, и она…

— Это же Салли!

— Какая еще Салли? — Кэтлин захлопала глазами.

— Жена моего брата Боба.

У Кэтлин подкосились ноги, и она упала бы, если бы Эрик не подхватил ее. Он сжал ее в объятиях так крепко, что она чуть не задохнулась.

— Боже, Кэтлин, за что судьба нас так наказала?

Они стояли, обнявшись, и это безмолвное объятие продолжалось очень долго. Эрик нашептывал ей какие-то слова, но она не понимала их смысла.

Затем, преодолев себя, он разжал объятия, сел на краешек кровати, обхватил голову руками и стал смотреть себе под ноги.

— Как же ты могла подумать, что я женат! После всего, что между нами было… — В его голосе звучал гнев. — За кого ты меня принимала? Черт подери, Кэтлин, как же ты могла?

— Я не знаю, — всхлипнула она. — Я была не в себе. Я так боялась за тебя, так беспокоилась… Я боялась всего, абсолютно всего!

Случившемуся не было объяснения. И теперь ничего исправить было нельзя.

Эрик тоже это понимал. Когда он заговорил вновь, гнева в его голосе уже не было.

— Ты не представляешь, что со мной творилось. Я просто сошел с ума. Я думал, с тобой стряслось что-то ужасное — тебя похитили или еще что-нибудь в этом роде. Когда же стало ясно, что ты от меня скрываешься, да еще заметаешь следы, я впал в такую ярость! Сколько ни ломал себе голову, все не мог понять…

Он не договорил и тоскливо уставился на собственные сжатые кулаки. Кэтлин же прислонилась к подоконнику, невидящим взглядом смотря в окно. Она слышала отчаяние, звучавшее в голосе Эрика, и сердце ее отзывалось той же щемящей нотой.

— Когда я увидел тебя здесь, в первый момент хотел убить тебя! — Он горько рассмеялся. — Нет, сначала изнасиловать, а потом убить.

Они помолчали, думая каждый о своем. Паузу нарушил Эрик.

— Скажи, почему ты за него вышла?

Кэтлин глубоко вздохнула. Она не смотрела на Эрика, но чувствовала на себе его обжигающий взгляд. Если бы только…

— Я узнала, что беременна. — Она судорожно сглотнула, вспомнив первый визит к доктору Пипкину и решение, которое она тогда приняла. — Сначала я хотела сделать аборт. Даже отправилась в госпиталь, мне сделали укол, но в самый последний момент я успела их остановить.

— Боже! — воскликнул он.

— Вот именно. Это Бог меня спас. Я могла потерять моего Терона…

Она замолчала, потому что не могла говорить — ее била крупная дрожь. Немного придя в себя, Кэтлин рассказала о предложении Сета, о своем замужестве.

— Он так добр ко мне. Ни разу не расспрашивал о тебе — я имею в виду, об отце Терона. Обращается с Тероном как с родным сыном.

— Но Терон не его сын, а мой. Мой, слышишь?

Она повернулась к нему, лицо ее покрылось смертельной бледностью.

— Эрик, ты не посмеешь, не сможешь обидеть его. Пожалуйста. Я тебя умоляю!

— Ах он, сукин сын! — прорычал Эрик, вскочил с кровати и тоже подошел к окну. На Кэтлин он не смотрел, а разглядывал что-то за окном, засунув руки в карманы джинсов. — Затем его прорвало: — Как я могу соперничать с таким человеком? Ведь он паралитик! Если я заявлю свои права на Терона, то сразу окажусь последним из подлецов. Отберу у несчастного калеки ребенка, в котором он души не чает. Что же мне делать, Кэтлин? Ведь Терон мой сын, черт побери!