Клио и Огюст. Очерки исторической социологии - Вадим Викторович Долгов

ожиданием больших перемен в брачно-семейной и сексуальной сфере. Согласно марксистской теории, семья являлась порождением классового общества. Считалось, что при капитализме или феодализме мужчины, заинтересованные в передаче собственности своим отпрыскам, строго следили за верностью своих жен. Теперь же, когда собственность стала общенародной, экономического смысла в женской верности вроде бы не будет. Какая разница, чей в физиологическом смысле ребенок, если ни замков, ни угодий, ни заводов ему передать нельзя?

Одним из первых идеи в этом духе высказал еще Томмазо Кампанелла. В своем «Городе солнца», написанном в начале XVII в., он нарисовал картину сексуального коммунизма с элементами евгеники:

Гостинник: Скажи, пожалуйста, а не бывает ли в их среде зависти или досады у тех, кого не выбрали в начальники или на какую-нибудь другую должность, которой они добивались?

Мореход: Нисколько. Ведь никто из них не терпит никакого недостатка не только в необходимом, но даже и в утехах. На деторождение они смотрят как на религиозное дело, направленное ко благу государства, а не отдельных лиц, при котором необходимо подчиняться властям. И то, что мы считаем для человека естественным иметь собственную жену, дом и детей, дабы знать и воспитывать свое потомство, это они отвергают, говоря, что деторождение служит для сохранения рода, как говорит святой Фома, а не отдельной личности. Итак, производство потомства имеет в виду интересы государства, а интересы частных лиц – лишь постольку, поскольку они являются частями государства; и так как частные лица по большей части и дурно производят потомство, и дурно его воспитывают, на гибель государства, то священная обязанность наблюдения за этим, как за первой основой государственного благосостояния, вверяется заботам должностных лиц, и ручаться за надежность этого может только община, а не частные лица. Поэтому производители и производительницы подбираются наилучшие по своим природным качествам, согласно правилам философии. Платон считает, что этот подбор должен производиться по жребию, дабы те, кому не дают красивых жен, в зависти и гневе не взбунтовались против властей, и полагает, что тех, кто недостоин оплодотворять наиболее красивых, надо властям хитро обманывать при жеребьевке, так, чтобы доставались им всегда подходящие, а не те, коих они сами хотят. Но Соляриям нет надобности прибегать к такой хитрости, чтобы безобразным мужчинам доставались и женщины безобразные, ибо среди них безобразия не встречается, так как у женщин благодаря их занятиям образуется и здоровый цвет кожи, и тело развивается, и они делаются статными и живыми; а красота почитается у них в стройности, живости и бодрости. Поэтому они подвергли бы смертной казни ту, которая из желания быть красивой начала бы румянить лицо, или стала бы носить обувь на высоких каблуках, чтобы казаться выше ростом, или длиннополое платье, чтобы скрыть свои дубоватые ноги. Но и при всем желании ни одна не могла бы там этого сделать: кто стал бы всё это ей доставать? И они утверждают, что у нас все эти прихоти появились из-за праздности и безделья женщин, отчего портится у них цвет кожи, отчего они бледнеют и теряют гибкость и стройность; и потому приходится им краситься, носить высокие каблуки и добиваться красоты не развитием тела, а ленивой изнеженностью и таким образом вконец разрушать естественное развитие и здоровье не только свое, но и своего потомства.

Кроме того, если кто-нибудь страстно влюбится в женщину, то влюбленные могут и разговаривать, и шутить, и дарить друг другу венки из цветов или листьев, и подносить стихи. Однако, если это может быть опасно для потомства, совокупление им ни в коем случае не разрешается, кроме того случая, что женщина беременна (чего и ждет мужчина) или же она неплодна. Но, впрочем, любовь у них выражается скорее в дружбе, а не в пылком любовном вожделении[131].

Шли столетия, и настало время, когда казалось, что самые смелые фантазии из сочинений философов могут реализоваться. Мужчины-пролетарии, ранее с завистью посматривавшие на шикарных женщин аристократов, теперь с надеждой ожидали наступления эпохи сексуальной свободы. Проекты были самые радужные: предлагалось создавать списки женщин, из которых мужчины могли выбирать понравившуюся. Перспектива эта казалась тем более возможной, что глашатаем ее стала женщина – Александра Михайловна Коллонтай – революционерка, дипломат и идеолог феминистического движения. В 1923 г. она написала весьма поэтичное эссе под названием «Дорогу крылатому Эросу! (Письмо к трудящейся молодежи)». В нем она делала краткий обзор исторического развития любовных отношений с первобытных времен до наших дней. Затем пророчила, что «в осуществленном коммунистическом обществе любовь, “крылатый Эрос”, предстанет в ином, преображенном и совершенно незнакомом нам виде». Этот новый эрос будет лишен собственнических инстинктов, свободен и открыт настоящей страсти и пр.

Она писала: «Если в любовном общении ослабеет слепая, требовательная, всепоглощающая страсть, если отомрет чувство собственности и эгоистическое желание “навсегда” закрепить за собою любимого, если исчезнет самодовление мужчины и преступное отречение от своего “я” со стороны женщины, то зато разовьются другие ценные моменты в любви. Окрепнет уважение к личности другого, уменье считаться с чужими нравами, разовьется взаимная душевная чуткость, вырастет стремление выявлять любовь не только в поцелуях и объятиях, но и в слитности действия, в единстве воли, в совместном творчестве. Задача пролетарской идеологии не изгнать Эрос из социального общения, а лишь перевооружить его колчан на стрелы новой формации, воспитать чувство любви между полами в духе величайшей новой психической силы – товарищеской солидарности»[132]. В новой реальности, когда свободные сексуальные отношения восторжествуют, проституции не осталось бы места.

Сама Александра Михайловна жила, в полной мере следуя обозначенным принципам. Среди молодежи получила распространение «теория стакана воды», согласно которой в новом коммунистическом обществу утолить «половую потребность» можно будет так же просто, как выпить стакан воды. То есть половые потребности не будут табуированы и будут удовлетворяться без особых ограничений. Нельзя сказать, что эта теория прямо вытекала из идей Коллонтай, но ее можно считать вульгаризированным вариантом тех же самых ожиданий.

Менее впечатлительные представители революционной интеллигенции пытались обуздать летящую фантазию половых революционеров. В 1927 г. первый нарком просвещения РСФСР Анатолий Васильевич Луначарский выступил со статьей, в которой писал:

Всё это не имеет ничего общего с свободой любви, как мы, коммунисты, ее понимаем. Вы, конечно, знаете знаменитую теорию, «что в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления, любовные потребности будет так же просто незначительно, как выпить стакан воды». От этой «теории стакана воды» наша молодежь взбесилась. И для многих юношей и девушек она стала роковой. Приверженцы ее утверждают, что это теория марксистская. Спасибо за такой марксизм… Я считаю знаменитую теорию стакана