Комдив. Ключи от ворот Ленинграда - Олег Таругин

И продолжил, выдержав недолгую паузу:

– Добро. Пусть артиллерия начинает пристрелку. Через час жду доклада об уничтожении понтонной переправы. Полном уничтожении! Ничего иного слышать не желаю. После выполнения основной задачи пускай отработают по шоссе и предмостному квадрату – нечего фрицу в наших окопах сидеть. Распорядитесь.

– Товарищ комдив, разрешите вопрос? А нам когда уж в бой? – не выдержал молчавший до того командир танковой бригады подполковник Латышев. – У моста вроде как повоевали немного, а сейчас опять стоим, приказа ждем.

– Да вот уже практически дождались, – хмыкнул Кобрин. – О чем мы с вами приватно говорили, хорошо запомнили? Тактику «ударил – отошел» запомнили? Огонь и маневренность, никаких танковых дуэлей и прочей дурости. Экипажи беречь, лично проконтролирую. Танки новые построим, помощнее нынешних, а вот обученных людей откуда брать? Тем более их дома семьи ждут. Живых и с медалями на груди. Все понятно?

– Так точно, понятно.

– Вот и выполняйте. Приказ поступит буквально в течение часа, скорее всего, даже раньше…

* * *

Над крайними домами Ивановского четыре И-153 «Чайка» прошли на бреющем. Буквально в каких-то десятках метров под плоскостями мелькнули разрушенные крыши крайних домов и срубленные осколками верхушки садовых деревьев. На скопившуюся вдоль шоссе технику заходили двумя парами. Их появления гитлеровцы не ожидали и потому ничего не успели предпринять. Да и что можно успеть сделать, когда буквально над головой внезапно проносятся стремительные тени, из-под крыльев которых тянутся дымные шнуры стартовавших неуправляемых реактивных снарядов РС-82? А следом на головы и прочую верхнюю броню, как водится, наиболее тонкую, падают двадцатипятикилограммовые фугасные бомбы. Особого эффекта от этого не было – скорее сугубо психологический: не ожидали, что называется! Полыхнули несколько танков, раскорячились поперек дороги развороченные прямыми попаданиями бронетранспортер и парочка грузовиков. Еще один полугусеничный Sd. Kfz. 251, водитель которого запаниковал и не справился с управлением, протаранил идущий впереди двухосный «Опель», вместе с ним съехав на обочину. Прочесав колонну длинными, «до железки», очередями ШКАСов, юркие самолетики разошлись в стороны, возвращаясь на аэродром.

Однако вернулись «Чайки» гораздо быстрее, чем ожидали фашисты. Которым было невдомек, что дозаправляться им не нужно – лишь принять на внешнюю подвеску нечто гораздо более необычное, чем бомбы или эрэсы. Последнее стало для скопившихся вдоль шоссе немцев настоящим сюрпризом. Когда из подвешенных под крыльями контейнеров посыпались с виду вовсе неопасные жестяные «мячики» зажигательных ампул АЖ-2 КС, на земле на несколько минут воцарился самый настоящий огненный ад. Разбиваясь о танковую броню, кабины и тенты грузовых машин или даже просто о каски пехотинцев (случалось и такое), капсулы расплескивали литр самовозгорающейся огнесмеси, спасения от которой просто не было.

Прилипающую к любой поверхности «жидкость КС», дающую при горении почти тысячеградусную температуру, невозможно было ни смыть, ни потушить водой или песком. Вязкая субстанция протекала сквозь решетки МТО, вызывая возгорание двигателей, огненными струйками проникала в неплотно закрытые люки и смотровые щели, воспламеняла кузова автомобилей, превращала солдат в чадные факелы… от этого просто не было никакого спасения. Пожалуй, даже недавний артобстрел не вызвал такой паники, как пара сотен зажигательных капсул, о существовании которых сгорающие заживо фашисты до этого момента просто не знали. Казалось, готова была расплавиться сама броня, хотя, конечно, это и глупость: снаряды в охваченных огнем танках взрывались гораздо раньше…

Возможно, именно поэтому свербящий звук пролетающих над головой фугасных гранат в первые секунды артобстрела и не привлек практически никакого внимания. Тем более удар сразу трех гаубичных батарей обрушился не на шоссе, как совсем недавно, а на с таким трудом наведенную переправу. Снаряды разносили настил вместе с проходящей по мосту техникой, рвали в клочья пустотелые лодки-понтоны, превращали поверхность реки в бурлящую жижу, покрытую пятнами разлившегося бензина и масла или огненными всполохами. Налет продлился не больше двадцати минут, но эти минуты оказались последними в жизни почти полутора сотен гитлеровцев. Вместе с которыми на дно Луги отправились полдесятка танков, несколько бронетранспортеров и грузовиков. О подходе подкрепления и подвозе бое-припасов на ближайшие часы можно было забыть. Учитывая масштаб разрушений, для наведения нового моста придется все начинать с самого начала. При условии, что работе саперов не станет мешать отправившаяся на дно Луги бронетехника – в противном случае придется искать новое место, поскольку на расчистку дна времени просто нет.

Успевшие переправиться на восточный берег войска, сошедшиеся в смертельной схватке со сто девяносто первой СД и приданной ей танковой бригадой, остались в полном одиночестве…

* * *

В прошедшие недавние бои в Прибалтике гитлеровские панцерманы уже не раз и не два встречались с танками противника. За исключением того прискорбного случая под Расейняем[33], о котором было не слишком принято вспоминать, удача, как правило, оказывалась на их стороне. Но вот сегодня большевикам снова удалось их удивить. Впрочем, «удивить» – определенно не самое подходящее слово, если речь идет о серьезных потерях…

Когда немецкие панцеркампфвагены, дождавшись окончания авианалета, после которого у противника, казалось, не осталось ни единого шанса уцелеть, расчистили путь, безжалостно спихивая с дороги сожженную штурмовиками, артналетом и огнем ПТОП технику, со стороны затянутого дымом и пылью Ивановского показались русские танки, исключительно Т-34 и КВ, ни одного легкого. Не столь уж и много, количеством примерно до двух неполных батальонов. Атаковать в лоб большевики не стали, сразу свернув с дороги и начав маневрировать, грамотно используя рельеф местности. Причем двигались они таким образом, чтобы не перекрывать директрису уцелевшим под бомбами пушкам опорных пунктов.

В первые же минуты выяснилось, что от семидесятишестимиллиметровых снарядов башенных Л-11 и Ф-32 не спасает никакая броня, даже лобовая «четверок». Даже с учетом частых промахов, допускаемых вражескими наводчиками: счастливо избежавших смертоносного попадания тут же добивали их товарищи или следящие за ходом боя канониры противотанковых пушек. Легкие Pz-II и машины чешского производства и вовсе прошивало едва ли не навылет. А пару раз тяжелые КВ даже и вообще не стреляли, идя… на таран! Удара сорока пяти тонн брони хватало, чтобы без ущерба для себя отбросить и перевернуть leicht panzer весом в десять-пятнадцать тонн. Со средними танками русским порой приходилось повозиться немного подольше – но почти всегда исход оказывался тот же. Короткий высверк попадания – и следом взрыв боекомплекта или чадный дым вспыхнувшего бензина. Из экипажей выживали лишь те, кто успевал покинуть обреченную машину за те несколько секунд, что разделяли удар промалывающего броню снаряда и внутренний взрыв, превращавший могучую бронемашину в пылающий факел.