Вкус запретного плода - Галина Владимировна Романова

Ах, как все удачно! Ах, как все своевременно!

Он достал из кармана упаковку с лекарствами, которые неосмотрительно приняла бедная Наталья Ивановна. Вместе с бокалом вина, которое ей принесла в качестве подарка Инна Гавриловна — нынешняя подозреваемая.

Да, да, она станет утверждать в полиции, что Наталья Ивановна вина не пила и что в вино она ничего такого не добавляла. Но факты вещь упрямая. В желудке Натальи Ивановны и в ее крови найдут следы безобидного для многих и смертельного для нее лекарства, и в бутылке недопитого вина эти следы найдут. Само лекарство обнаружат на полке холодильника Инны Гавриловны. И что самое замечательное, на упаковке будут отпечатки пальцев Инны Гавриловны. И на бутылке вина ее пальцы. И на стаканах, в которые она вино разливала, будучи в гостях у бедной пожилой женщины.

Ну как тут возразишь?

Все сложилось как сложилось. Для него просто замечательно. Для бедных женщин не очень. Старая дура в коме в больнице. Шансов на ее выздоровление нет никаких. Вторая дура в камере.

А он… А он свободен и на свободе!

— Замечательно. Все просто замечательно, — пробормотал он, раскрывая холодильник. — Куда же нам пристроить вещественное доказательство, а, уважаемая Инна Гавриловна? Куда? Так, так, так… А пристроим-ка мы его вот сюда. Между колбаской и масленкой. Хорошее место. Очень даже хорошее место.

Он, осторожно держа упаковку с лекарствами за самый краешек, положил ее на полку между батоном колбасы и масленкой. Улыбнулся, любовно оглядел дело рук своих. Захлопнул холодильник.

И… обмер.

Прямо в лоб ему был нацелен не пистолет, нет. В лоб ему был нацелен объектив видеокамеры. Держал ее в руках высоченный, рыжекудрый капитан убойного отдела Игнатов. За ним толпился народ. Ох, так много там толпилось народу! Человек шесть, не меньше. И все смотрели на него, на него! На его руки в тонких медицинских перчатках. И в некоторых глазах он отчетливо угадал ужас.

Чему они ужасались? Он так и не понял. Он внимательно слушал, как ему скороговоркой зачитывают то, в чем его подозревают. Что-то вкратце о правах. Их было немного. Он всего лишь имел право сохранять молчание и не свидетельствовать против себя. Потом отчетливо услышал, как на его запястьях защелкнулись браслеты. И звук шаркающих о пол подошв целой дюжины ног. Звук был противным.

Его вывели из квартиры Инны Гавриловны. Загрузили в лифт. Все под камерой. Смешное кино, да. Потом провели по двору, загрузили в машину. Он молчал почти всю дорогу, но перед отделом полиции не выдержал.

— Как вы догадались? — спросил он, уставившись сквозь решетку на рыжекудрого капитана. — Как вы догадались, что это я?

— Мать вашей жертвы вспомнила, как дочь во время телефонного звонка удивилась странному совпадению. В названии улиц. Сочла это зловещим. Мы подняли архивы и…

— Понял. Можете не продолжать.

Все оказалось так просто? Он предпринял такие хитроумные ходы, создал такие сложные комбинации, а все оказалось так просто?! Какая-то дура просто брякнула своей матери о совпадении в названии улиц. Капитан Игнатов порылся в архивах, и…

— Не верю, — вдруг обронил он. — Из-за одного этого вы не могли выйти на меня.

— Вас опознали, — глянул на него Игнатов сквозь решетку. — Парень, который очень любил подглядывать за девушками в душевой общежития в студенческом городке, вас опознал. Вот и все. Вы попались…

Ей было неприятно этим заниматься. Получалось, что она за спиной Гоши затеяла какую-то некрасивую возню. И она с куда бы большей радостью сейчас сидела в кабинете офиса, который с некоторых пор стала считать своим, а не ехала в красивом сверкающем лифте на тридцать второй этаж бизнес-центра в окружении красивых людей в деловых костюмах с кожаными сумками и портфелями. Но как-то так вышло. Ей вчера отсюда — с тридцать второго этажа — позвонили, задали пару вопросов, а ответов-то у нее и не нашлось.

— Я не знаю, — растерянно протянула она.

— Получается, вы не в курсе? — помолчав, удивился ее собеседник.

— Получается, так, — она кивнула.

Тут же поймала свое отражение в сверкающем чистотой стекле книжного шкафа. С вытаращенными глазами, вытянувшимся от изумления лицом. Эта женщина ей не понравилась — слаба и не авторитетна. Так никуда не годится. Ирина тут же прокашлялась и твердым голосом напросилась на встречу.

— Отлично, — тут же согласился ее собеседник. — Только попрошу вас об одном одолжении.

— Да, я вас слушаю.

— Не говорите о нашей встрече вашему мужу.

— Хорошо, — согласилась она.

Пожалуй, слишком поспешно согласилась. Так серьезные дела не делаются. А вопрос был очень серьезным. Она могла не знать всех тонкостей и наломать дров. И навредить Гоше, себе, их семье.

Но она дала обещание и решила рискнуть. И накануне вечером словом не обмолвилась о предстоящей встрече.

— Ты какая-то не такая, Иришка, — проворчал Гоша, укладываясь спать.

— Какая не такая?

— Какая-то молчаливая, загадочная. На тебя так повлияло известие о том, что…

И Гоша замолчал. Он все время умолкал, когда заходил разговор о ее матери, которая скиталась непонятно где.

Ирина поначалу его не понимала, она сама едва с ума не сошла от радости, что оплакивала не того человека. Потом накатило раздражение.

Как так можно поступать со своими близкими? Разве это порядочно? Гоше пришлось пройти через жуткие процедуры опознания. Отвечать на липкие вопросы в полиции. С ее нервами не пойми что творилось. Ни один психолог не справлялся. Хорошо еще, что Нату оградили от всего этого ужаса. Она бы точно не вынесла смерти бабушки. Смерти, которой и не было вовсе. Бабушка, оказывается, пустилась во все тяжкие со своим новым соседом.

— Я и предположить не мог, Ирина, что Наташа не сказала никому о нашем путешествии, — пытался оправдываться за мать ее новый любовник Егор. — Она казалась мне такой беспечной, такой веселой. И когда мы уезжали, и когда домой вернулись.

Но получалось, что домой вернулся он один. Мать, едва ступив на родную землю возле подъезда, снова куда-то запропастилась. Егор ее больше не видел. На звонки его она не отвечала. В квартиру не пускала.

Это он так думал. Думал, что Наташа ему не открывает. Что обиделась на что-то.

Ирина его успокоила, сказав, что мать в квартире даже не появлялась. Слой пыли в прихожей возле входной двери был нетронутым.

Полиция ее искать отказывалась. Сочли, что ее мать — дама взрослая, взбалмошная, и так доставившая всем много хлопот. Найдется. Вернется. Егора сильно вопросами не мучили. Тот предоставил полный фото- и видеоотчет их замечательного отдыха, и от него отстали.

А мать все не возвращалась.