Растерзанное сердце - Питер Робинсон

Энни улыбнулась, представив реакцию Кева, особенно если учесть, каким он стал невыносимо напыщенным после повышения.

— Может быть, что-то знает твоя подруга — фолк-певица? — предположила она.

— Пенни Картрайт? — удивился Бэнкс, вспомнив свою последнюю, неудачную встречу с Пенни на берегах реки Свейн в один летний вечер. — Ну что ты, «Хэттерс» были в моде еще до того, как она родилась. Да и уехала она опять. Но этот раз в Америку.

— Что потом случилось с «Мэд Хэттерс»?

— Нашли себе другого басиста.

— А Вик Гривз?

— У них долго были с ним проблемы. Он был непредсказуем. Иногда не являлся на концерт. Или вдруг уходил со сцены. Бывало, что набрасывался на других членов группы или на свою девушку. Рассказывают, что иногда он просто сидел, уставившись в пространство, как говорится, в полной отключке, не в состоянии играть. Разумеется, ходили слухи, что он употреблял гигантские количества ЛСД, не говоря уж о других наркотиках. Многие из их ранних песен написал он, и некоторые тексты очень… ну, явно навеяны наркотиками, глючные, если можно так сказать. Остальные участники группы были немного более практичными и амбициозными, и они не знали, что с ним делать, но в конце концов повод для беспокойства исчез сам. В семидесятом Вик пропал на месяц — кажется, это было в сентябре, — а когда они его отыскали, выяснилось, что он влачит нищенское существование где-то в сельской местности. Он больше не хотел иметь ничего общего с музыкальным бизнесом и с тех пор живет отшельником.

— И никто ему не помог?

— Каким, например, образом?

— Для начала — хотя бы поспособствовать тому, чтобы он получил психиатрическую помощь.

— Тогда были другие времена, Энни. Тогда многие не доверяли традиционной психиатрии. В моде были всякие чудики вроде Лэнга,[17]которые трепались о политике и цитировали Уильяма Блейка.

— Блейк был мечтатель, — заметила Энни. — Поэт и художник. Он не принимал наркотиков.

— Знаю. Я просто пытаюсь тебе объяснить настроения, которые тогда преобладали в обществе, то, как я это понимаю. Иначе говоря, если все вокруг странные, насколько странным надо быть, чтобы это заметили?

— Я бы сказала, что глядеть в пространство, когда ты должен играть на клавишах, — это достаточно показательно. Не говоря уж о том, что он избивал своих подружек.

— Согласен, что насилие нельзя оправдать, но люди все равно часто закрывают на это глаза — иногда даже сами жертвы. К тому же среди хиппи всегда очень терпимо относились к употреблению сильнодействующих веществ, неудачным наркотическим трипам и тому подобному. Что касается всего остального, то поведение человека, особенно на сцене, могли рассматривать просто как проявление нонконформистской позиции или как авангардное театральное представление. Говорят, однажды перед представлением Сид Барретт вывалил себе на голову целый флакон бриолина, который во время концерта расплавился и потек по лицу. Зрители решили, что это некое художественное высказывание, а не симптом помешательства. Не забывай, тогда существовала масса всяких причудливых течений. Дадаизм, сюрреализм, нигилизм. Если Джон Кейдж мог написать свои «Четыре минуты тридцать три секунды тишины», можно предположить, что и Гривз, не играя, творил нечто подобное? Уж ты-то со своим богемным прошлым должна это знать. Неужели никто из окружения твоего папы никогда не выставлял в качестве произведения чистый холст?

— Я была ребенком, — заметила Энни, — однако я действительно помню, что вокруг было много всяких чудаков. Но папа меня всегда от них ограждал. Ты удивишься, если узнаешь, насколько консервативными были методы моего воспитания. Родители из последних сил пытались вбить в мое сознание «традиционные ценности». Казалось, они не желают, чтобы я слишком отличалась от других, как отличались они.

— Видимо, они не хотели, чтобы в школе ты была белой вороной и над тобой смеялись.

— Ха! В таком случае их усилия пропали втуне. Другие ребята все равно думали, что я ненормальная… Ну и как «Мэд Хэттерс» пережили свои трудности?

— Их менеджер Крис Адамс сумел все наладить: нашел замену ушедшим, немного поиграл со звуком и имиджем группы, и — оп! — снова понеслось.

— Что изменилось?

— Вместо клавишника он ввел в состав вокалистку. Саунд у них стал немного более коммерческий, попсовый, но дух шестидесятых все-таки остался. Они избавились от юношеской психоделики. Думаю, такими ты их и помнишь — с благозвучными гармониями. Ну а прочее — достояние истории. Они завоевали Америку, стали серьезной стадионной группой, кумирами молодежи и тому подобное. Когда они в семьдесят третьем выпустили четвертый альбом, они уже были суперзвездами. Не все их новые фанаты знали о прошлом «Хэттерс», как, например, не всем известно, что «Флитвуд Мак» были скромной блюзовой группой — еще до солистки Стиви Никс, популярного сингла «Рианнон» и прочей ерунды.

— Эй, ты поосторожнее насчет «ерунды»! Мне вот нравится «Рианнон».

Бэнкс улыбнулся:

— Извини. Я так и знал.

— Сноб ты.

— В общем, такова история «Мэд Хэттерс». Стало быть, ты говоришь, что эта его подружка…

— Мелани Райт.

— Мелани Райт сказала, что Ник считал, что напал на след роскошного сюжета и, как ей показалось, для него в этом было нечто личное.

— Да. И он упомянул об убийстве. Не забывай.

— Не забыл, — уверил ее Бэнкс. — Чье убийство он имел в виду?

— Судя по тому, что ты мне рассказал, могу предположить, что он имел в виду убийство Робина Мёрчента. А ты как думаешь?

16 сентября 1969 года, вторник

— Хочу перед тобой извиниться за эту пластинку «Мэд Хэттерс», — сказал Чедвик сержанту Эндерби во вторник утром, во время позднего завтрака в полицейской столовой. Джефф Брум добыл адрес дома на Бэйсуотер-террас, Эндерби приехал на машине из Бримли, и теперь они с Чедвиком подкреплялись яичницей с беконом, прежде чем нанести визит на Бэйсуотер.

— Ничего страшного, сэр, — утешил Эндерби. — В прошлый уик-энд я добился того, чтобы «Пинк Флойд» подписали мне экземпляр альбома «Больше». Если честно, «Мэд Хэттерс» и даже «Флойд» — это не совсем мое. Мне скорее по душе блюз.

— Блюз?

— Воющий Волк, это прозвище блюзового певца Честера Барнетта, Мадди Уотерс, «Чикен Шек», Джон Мэйолл.

— Понятно, — ответил Чедвик, которому ничего не говорили эти имена. — Тем не менее — извини. Я поступил неправильно.

— Но вы, я думаю, были правы насчет того, чтобы не принимать подарки.

— Я бы лучше себя чувствовал, если бы не отдал пластинку дочери.

— Вы это сделали, сэр?

Чедвик отвернулся и буркнул: