Высокий блондин на белой лошади - Наталья Андреева

Она вновь усмехнулась. И сказала:

– Где бы он с богатой познакомился? Как и со мной, на курорте? Так я его потом одного не отпускала.

– Вы подозревали о том, что у него есть любовница? – осторожно спрашиваешь ты.

– Времени у меня не было подозревать. Работала я. Домой приходила поздно. Мама, так та все уши прожужжала: у Максима, мол, кто-то есть.

Может быть, лучше тебе было поговорить с мамой?

– Когда его убили… – она сглотнула. – Я его поначалу возненавидела. Он ведь и в самом деле мне изменял. А потом… Потом прошло. Я же говорю: жили плохо. В общем-то, к тому все и шло. К разводу. Чего уж тут?

– Он вам всю зарплату отдавал?

– Вы хотите знать, откуда у него деньги, чтобы снимать квартиру для встреч с любовницей? Уж точно не от меня. Этим летом он не работал, в сентябре тоже. Первого октября пошел на работу. Но я не думаю, что поначалу ему положили большой оклад. В испытательный срок много не платят. Он сказал, что получает четыреста долларов. Я полагаю, что так оно и было. Мне он отдавал триста.

– Следует так понимать, что квартиру оплачивала его любовница?

– Я не знаю.

– Ведь ему негде было взять деньги?

– Я не знаю, – повторила она.

– А ваша мама… Она, случайно, за ним не следила?

– Мама? Да когда ж ей? Дашке три года. Она крутится как белка в колесе. За ребенком глаз да глаз нужен. Уж не хотите ли сказать, что она наняла частного детектива?

В коридоре опять что-то упало. Ты вздрагиваешь, а подобревшая от коньяка Маргарита Ивановна кричит:

– Мама, да войди уже!

На кухне появляется старшая хозяйка.

– Вот, телевидение интересуется, не нанимала ли ты частного сыщика?

– Никого я не нанимала! Я и так знала, что Максимка налево ходит!

– Откуда же ты знала?

– Да кобель он! С самого начала было видно! Я потому и не прописывала. Уверена была, что ничего путного не получится. А за Дашку ему спасибо. А больше-то благодарить не за что.

Чайник давно уже вскипел и отключился. Старшая хозяйка смотрит на дочь:

– Опять коньяк пьешь? А тебе завтра на работу! Нет чтобы гостю чаю предложить!

Разговор женщины ведут на повышенных тонах. Видимо, это давно уже вошло у них в привычку. И взаимные упреки. Ты сидишь, не поднимая глаз. Старшая наливает две чашки чаю. Ты понимаешь, что разговор придется делить на троих. И, разумеется, теща будет лить грязь на неугодного зятя. Тут надо быть внимательным.

– Мама, достань торт из холодильника.

Недовольно поджав губы, та тем не менее выполняет просьбу. Торт вкусный, ты берешь блюдечко, на котором лежит аппетитный кусок:

– Спасибо. Значит, вы его любовницу ни разу не видели?

– Нет, – отрицательно качают головой обе. Некоторое время вы молчите. Ты ешь торт, пьешь чай и с надеждой спрашиваешь:

– Но, быть может, слышали? Она сюда не звонила?

– Сейчас у всех эти… мобильники, – жалуется старшая.

– Мама, ведь у тебя тоже есть!

– Да! Есть! Ребенка на кого оставляешь? А если что случится? Мне, что ли, это надо?

– Тебе ничего не надо!

Ты понимаешь, что пора уходить. Выяснить удалось мало. Максиму Северному здесь было плохо, он стремился как можно меньше бывать дома, и денег ему на карманные расходы оставляли не много. Зарплата Даны тоже невелика. Кто оплачивал квартиру? И зачем, если у Даны была своя? Вот она, неувязка! Почему же это никому не пришло в голову? Кто оплачивал квартиру?

Возможно, была другая женщина. Возможно, она была до Даны. Похоже, Максим Северный жил за счет богатых женщин, и любовниц у него было несколько. Все может быть. Ты поднимаешься из-за стола со словами:

– Большое спасибо за чай. Но мне пора.

– Скажите, – спрашивает Маргарита Ивановна. – Ваш фильм, он о чем?

– Документальный. Впрочем, я и сам пока не знаю. Все зависит от материала, который мы соберем.

– Мне не хотелось бы предстать в невыгодном свете…

– Не волнуйтесь. Вы же видите, что я не снимаю и ничего не записываю. Все будет с вами согласовано.

– Что ж. Я не возражаю.

Она вздыхает и идет тебя провожать. Ее мама тянется следом. Как нитка за иголкой. Из маленькой комнаты вдруг слышится детский плач.

– Мама, Дашка проснулась!

– Да бегу я уже! Бегу! О Господи!

Ты еще помнишь, как капризничал спросонья сын, когда ему было три годика, и спешишь ретироваться. Типовая дверь поспешно захлопнута за тобой. Что ж, ребенок их наверняка помирит. Типовая семья, типовая ситуация. А чего ты ждал? Что тебе немедленно назовут имя любовницы Северного? А если их было несколько, то всех сразу?

Сегодня воскресенье. Выходной день, который принято проводить с семьей. Бывшей жене, что ли, позвонить? Ты садишься в машину и набираешь номер ее мобильного. Она отвечает не сразу. Наконец ты слышишь резкое «да» и понимаешь, что помешал.

– Алла, я, быть может, не вовремя?

– Тарас? Да погоди ты! – слышится в трубке. И торопливый шепот: «бывший». Так и есть: она не одна. Ты чувствуешь себя неловко. – Это хорошо, что ты позвонил. Димка скучает. Ты не мог бы следующие выходные провести с ним?

– Конечно! О чем речь?

– Он тебе не помешает? – подозрительно спрашивает бывшая жена.

– Нет, что ты! Я и в эти выходные мог его взять! Почему ты не позвонила?

– Значит, у тебя по-прежнему никого нет? – в ее голосе слышится откровенное торжество. Это убийственная женская логика, которую ты никогда не понимал. Даже если она счастлива с новым мужчиной, ей приятно знать, что ты страдаешь. Чтобы ее не разочаровать, ты говоришь:

– Я по-прежнему один.

Доля истины в этом есть. Ведь рыжая женщина, по которой ты с ума сходишь, в тюрьме.

– Значит, ты заедешь в субботу утром? – уточняет она.

– Как скажешь.

– И кстати… – она мнется. – Насчет денег… Ты не мог бы январские алименты передать мне в декабре? Сам понимаешь, подарки, и все такое.

Декабрьские деньги она получила еще в октябре. Твоя бывшая – ужасная транжира.

– Все в порядке, – говоришь ты. – В субботу я привезу деньги.

– Да? Как это кстати!

– А в Новый год привезу подарки.

– Ты что, помирился с отцом? – подозрительно спрашивает она. «Да погоди ты!» – говорит кому-то. Ведь она не только транжира, но и жадная до денег.

– Ну…

– С отчимом?

– Алла, я приеду в субботу.