Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт

— Мобильный телефон нашли? — перебила Анна, прежде чем Грёнвалль продолжил свой стендап.

— Нет. Мы искали с металлодетектором. И рядом с телом, и на смотровой площадке — безрезультатно. В прикуривателе машины было зарядное устройство, но телефон отсутствовал, что в наши дни выглядит слегка странным. Кстати, вот смотровая площадка.

Он вывел новое изображение. Вдоль длинного каменистого плато протянулась дырявая ограда из сетки-рабицы. За ней угадывался вид, с милю шириной. Табличка “ОПАСНЫЙ УЧАСТОК” на ограде напомнила Анне ту, что они с Агнес видели на шлагбауме возле каменоломни. Следующие снимки были сделаны уже в лесу. Земля под деревьями покрыта сырыми листьями, кое-где кучками насыпана почва, что могло быть делом как людей, так и диких животных.

— Вы понимаете, что обнаружить сколько-нибудь весомые улики на такой поверхности нелегко. Будем надеяться на рабицу. Чтобы подойти к самому краю плато, надо перебраться через сетку, и у нас появляется шанс обнаружить обрывок одежды. Мои ребята сейчас как раз заняты поисками. Кстати, выношу благодарность коллегам, которые вчера ночью прикрыли площадку брезентом.

Он одобрительно кивнул Фрибергу.

Новый снимок, на этот раз — белый “сааб”. Про него Анна и так уже знала. Модель, год, регистрационный номер. Название фирмы-владелицы и то, что об угоне никто не заявлял.

— Мы пока не можем связать машину с покойным, но учитывая, где ее нашли, вполне можно принять как рабочую версию, что это его машина. Мы отбуксировали машину в гараж. Займемся ею, как только разберемся с тем, что там снаружи, — заключил он. — Да, сейчас все зависит от экспертизы. Мы пока не можем сказать, было это самоубийство или убийство. Ждем ответа по отпечаткам пальцев и результатов вскрытия, а также обследования машины.

Совещание вышло недолгим. Допрашивать почти некого — водитель оказался единственным свидетелем, а домов на последних километрах дороги, ведущей к смотровой площадке, не имелось. Анна поблагодарила полицейских за напряженную работу ночью и отпустила всех по домам, спать. У самой Анны были совершенно другие планы.

Она спустилась в гараж и обнаружила белый “сааб” стоящим в углу; машину обнесли заграждающей лентой. Как она и надеялась, эксперты еще ничего не забрали из машины и не начали снимать отпечатки пальцев.

Натянув пластиковые перчатки, Анна осторожно открыла дверцу со стороны водителя. В нос ей ударили запахи сигарет, старой обивки, высохшего ароматизатора и другие более или менее приятные ароматы, которые способна источать старая машина. Анна постояла, стараясь представить себе бородатого за рулем. Не касаясь водительского сиденья, она по пояс сунулась в машину и осторожно приподняла пакет из “Макдональдса”, прикрывавший замок зажигания. Фриберг оказался прав. Из замка торчало нечто, похожее на обломок ножовки; обломок-то и работал как ключ. Как и говорил Грёнвалль, из прикуривателя свисал провод зарядного устройства, а на полу у пассажирского сиденья стояли стоптанные кроссовки, настолько грязные, что цвет различить было почти невозможно. Зачем бородач их снял?

Анна переключилась на заднее сиденье. В одном икеевском пакете содержался дешевый бритвенный набор, под которым лежала смятая одежда. В другом оказались спальный мешок и подушка. Здесь, сзади, отчетливо пахло немытым человеческим телом. Карманный фонарик, втиснутый между потолком и ручкой над дверцей, убедил Анну: бородач жил в машине.

Багажник предъявил набор разнообразных ржавых инструментов, несколько метров садового шланга и пластиковую канистру. Два последних предмета, судя по запаху, использовались, чтобы сливать бензин из припаркованных машин.

Анна немного отступила назад и снова оглядела машину. Попыталась увязать увиденное с информацией от эксперта и с тем, что она знала о погибшем, — и через десять секунд поняла: что-то не так. Еще через двадцать она уже знала, что именно.

В бородаче метр семьдесят пять роста — он чуть выше ее самой (наверное, правильнее сказать “был чуть выше”). По шведским меркам — мужчина среднего роста. К тому же худой, почти истощенный. Но водительское сиденье отодвинуто максимально далеко от руля.

Анна снова сунулась в машину, взглянула на зеркала заднего вида и попыталась рассчитать углы. Она изо всех сил старалась сомневаться, но ей не удалось обнаружить ничего, что изменило бы ее первоначальные выводы: если бы бородатый сидел на водительском месте, зафиксированном так далеко от руля, ему было бы очень сложно нажимать на педали или смотреть в зеркала заднего вида. Странному положению кресла было два разумных объяснения. Первое — машина принадлежала вовсе не бородатому. Такое объяснение не вписывалось в рабочую гипотезу, что уже само по себе было веским поводом обдумать его. Второе объяснение лежало, можно считать, на поверхности. Машина принадлежала бородатому, но последний отрезок до смотровой площадки ее вел не он, а кто-то еще. Кто-то гораздо более рослый, и этот кто-то забрал мобильный телефон жертвы, вероятно — чтобы скрыть свое участие в преступлении.

Несмотря на все усилия Анны, в голове у нее почти сразу же всплыло лицо Алекса Морелля. Алекс отказывался уходить, сколько бы она его ни гнала.

Анна уже собиралась поехать домой и отдохнуть, но сначала решила разобраться с неприятным вопросом насчет Хенри. Она остановилась у полуоткрытой двери Морелля и тихонько постучала по косяку.

— Входите!

Морелль в очках для чтения сидел за столом.

— Анна! Хорошо, что ты пришла. Никак с проклятым курсором не совладаю. Я уж и так, и эдак. — Он с отчаянием указал на экран.

— Сейчас, — сказала Анна, пытаясь скрыть удивление.

Она обогнула стол, склонилась над плечом Морелля и поставила курсор в нужное место. От Хенри, как всегда, пахло водой после бритья и — немного — плесенью.

— Ну вот. — Она выпрямилась.

— Спасибо! Ты меня просто спасла.

Анна осталась стоять над ним, чуть в стороне. Очки у Хенри съехали на кончик носа, что придавало ему вид симпатичный и слегка рассеянный. Анна пожалела, что так резко обошлась с ним в каменоломне, и решила сказать ему об этом.

— Хенри, я правда не хотела… — начала было она, но Морелль прервал ее.

— Не нужно ничего говорить! Это я должен извиниться перед тобой.

Он медленно снял очки и поерзал.

— Я всю свою профессиональную жизнь проработал в этом участке. Неданос и его жители как будто стали мне большой семьей. И чувствовать, что тебя исключили. — Анна уже хотела было что-то сказать, но Морелль протестующее замахал руками. — Нет, нет. Ты все сделала правильно. Это теперь твой округ, твой участок, твои сотрудники и, не в последнюю очередь, твои решения. Я уверен, ты со всем разберешься тактично и простишь старого динозавра, которому трудно выпустить штурвал из рук. Остаться сидеть в участке — есть в этом, если подумать, что-то нездоровое. Цитируя мою умную жену, это было не совсем продуманное решение.