Унесенные ветром. Том 1 - Маргарет Митчелл

«О! — мысленно воскликнула Скарлетт, впервые со дняпамятного барбекю ощутив подлинную радость. — Кажется, мне здесьпонравится. Жизнь тут кипит ключом, и все так интересно!

А жизнь в городе действительно кипела ключом, и отнюдь еевсе стороны этой жизни были доступны взору Скарлетт: десятки новых салуновоткрывались один за другим; следом за войсками в город хлынули толпыпроституток, и бордели процветали — к ужасу благочестивых горожан. Всегостиницы, пансионы и частные дома были забиты до отказа приезжими; к раненым,находившимся на излечении в переполненных госпиталях Атланты, родственникистекались отовсюду. Каждую неделю устраивались балы, приемы, благотворительныебазары и бесчисленные свадьбы на скорую руку, на военный лад; отпущенные напобывку женихи венчались в светло-серых с золотыми галунами мундирах, невесты —в пышных подвенечных уборах, прорвавших блокаду наряду с шампанским, пенившимсяв бокалах, когда поднимались тосты в честь новобрачных; в церквах в проходахмежду скамьями повсюду торчали сабли, и за венчаниями следовали прощания ислезы. Всю ночь темные, обсаженные деревьями улицы гудели от топота танцующихног, а из окон неслись звуки фортепьяно, и мужественные голоса воинов-отпускников,сплетаясь с нежными сопрано, выводили меланхолические напевы: «Горнисты в горнтрубят» и «Письмо твое пришло, увы, так поздно», увлажняя слезами волнения юныеглаза, еще не познавшие всей глубины истинного горя.

Коляска, увязая в жидкой грязи, катилась по улице, а уСкарлетт, не иссякая ни на мгновение, слетали с языка вопросы, и дядюшка Питер,гордый своей осведомленностью, отвечал на них, тыча то туда, то сюда кнутом.

— Вон там — это арсенал. Да, мэм, у них там винтовки ивсякое такое прочее. Нет, мэм, это не лавки, это конторы тех, кто прорываетблокаду. Как, мэм, да неужто вы ничего не знаете про это? Это конторычужеземцев — они покупают у нас хлопок и везут его морем из Чарльстона иУилмингтона, а нам привозят порох. Нет, мэм, не знаю я, кто они такие. МиссПитти говорит — они вроде бы англичане, да только никто ни слова не понимает,что они лопочут. Да, мам, большой дым, от этой копоти у мисс Питти совсемпропали ее шелковые занавески. Это все от прокатных и литейных цехов. А уж шуму-тоот них по ночам — мочи нет! Никому спать не дают! Нет, мэм, смотреть —смотрите, а останавливаться я не могу. Пообещал мисс Питти привезти васпрямехонько домой… Мисс Скарлетт, поклонитесь-ка. Это мисс Мерриуэзер и миссЭлсинг здороваются с вами.

Скарлетт смутно припомнила двух вышеназванных дам: ониприезжали на ее свадьбу из Атланты… Кажется, это закадычные подруги миссПиттипэт. Она поспешно обернулась в ту сторону, куда указывал кнут дядюшкиПитера, н поклонилась. Дамы сидели а коляске перед мануфактурным магазином.Хозяин и два приказчика стояли перед ними на тротуаре, держа в руках рулоныхлопчатобумажных тканей. Миссис Мерриуэзер была высокая тучная дама, такисступленно затянутая в корсет, что, казалось, ее бюст, выпирая из корсажа,устремляется вперед, словно нос корабля. Ее черные с проседью волосы обрамлялабахрома безупречно каштановых искусственных локонов, упорно не желавшихгармонировать с природным цветом волос, а круглое румяное лицо было хоть идобродушным, но и властным. Миссис Элсинг, худощавая, хрупкая, со следами былойкрасоты и годами несколько моложе своей спутницы, сохраняла остатки увядающейсвежести и горделивую осанку покорительницы сердец.

Обе эти дамы, вкупе с третьей — миссис Уайтинг, былистолпами светского общества Атланты. Они безраздельно управляли тремя церквамив своих приходах — их клиром, певчими и прихожанами. Они устраивалиблаготворительные базары, председательствовали в швейных кружках, руководилиустройством балов и пикников. Им было точно известно, кто составил удачнуюпартию и кто — нет, кто предается тайному пьянству, кто должен родить и когда.Они были непререкаемыми знатоками всех родословных, если речь шла о лицах,имевших какой-то вес в Джорджии, Южной Каролине и Виргинии, а все прочие врасчет не принимали, ибо, по твердому убеждению этих дам, всякий, кто был хотькем-то, не мог быть выходцем ни из какого другого штата, кроме вышеупомянутыхтрех. Они точно знали, что прилично и что нет, и никогда не упускали случаязаявить об этом во всеуслышание: миссис Мерриуэзер — громко и внятно, миссисЭлсинг — изыскаяно-певучим замирающим голоском, миссис Уайтинг — трагическимшепотом, дающим представление о том, как ей тяжело говорить о подобных вещах.Все три дамы ненавидели друг друга и друг другу не доверяли с не меньшейискренностью и острой неприязнью, первый римский триумвират, и это,по-видимому, и служило основой их, нерасторжимого союза.

— Я сказала Питти, что вы непременно должны быть в моемгоспитале, — крикнула миссис Мерриуазер, сияя улыбкой. — Не вздумайтечто-нибудь пообещать миссис Мид или миссис Уайтинг!

— Ни за что, — отвечала Скарлетт, не имея нималейшего представления о том, что подразумевает под этим миссис Мерриуэзер, ночувствуя, как у нее потеплело на сердце, оттого что ее так радушно приветствуюти она кому-то нужна. — Я надеюсь, мы скоро увидимся.

Коляска потащилась дальше, но тут же стала, давая дорогудвум дамам, пробиравшимся через улицу, прыгая с камня на камень, с полнымибинтов корзинами в руках. В эту минуту внимание Скарлетт привлекла к себечья-то яркая, необычно яркая для улицы одежда: на тротуаре, завернувшись впеструю кашемировую шаль с бахромою до пят, стояла высокая красивая женщина снагловатым лицом и копной ненатурально рыжих волос. Скарлетт еще никогда невидела женщины, которая бы так явно «что-то делала со своими волосами», и онауставилась на нее как зачарованная.

— Дядюшка Питер, кто это? — шепотом спросила она.

— Не знаю.

— Знаешь, знаешь. Я же вижу, что знаешь. Кто она?

— Ее зовут Красотка Уотлинг, — сказал дядюшкаПитер, презрительно оттопырив нижнюю губу.

Скарлетт не преминула отметить про себя, что он не прибавилк имени ни «мисс», ни «миссис».

— А кто она такая?

— Мисс Скарлетт, — угрюмо произнес дядюшка Питер ивытянул кнутом никак этого не ожидавшую лошадь, — мисс Питти совсем будетне по нраву, что вы все спрашиваете про то, о чем вам вовсе не надобноспрашивать. Теперь » этом городе столько всякого непотребного народу, что о неми говорить-то негоже.

«Боже милостивый! — подумала Скарлетт, сразу прикусивязык. — Должно быть, это падшая женщина!» Еще ни разу в жизни недоводилось ей видеть женщин такого сорта, и она чуть не свернула себе шею,разглядывая эту особу, пока та не затерялась в толпе.

Лавки и новые, возникшие за войну здания стали теперьпопадаться все реже и реже, а между ними лежали пустыри. Наконец деловая частьгорода осталась позади и вдали показались жилые кварталы. Скарлетт мгновенноузнавала их, как старых друзей: вот солидный, величественный дом Лейденов; вотбелые колонны и зеленые жалюзи Боннеллов; вот красный кирпичный, насупившийсяза невысокой дощатой оградой дом в георгианском стиле — это особняк Маклюров.Теперь они продвигались вперед еще медленнее, так как со всех крылечек, из всехпалисадников, со всех дорожек к ней неслись приветствия. Кое-кого из хозяекэтих домов Скарлетт немного знала, других припоминала очень смутно, но большейже части они были ей незнакомы. Тетя Питтипэт явно оповестила всех о ееприезде. Малютку Уэйда приходилось время от времени приподымать повыше, чтобыте дамы, которые рискнули, несмотря на грязь, приблизиться к коляске, моглигромко выразить свое восхищение. И все они утверждали, что Скарлетт должнаприсоединиться именно к их вязальным и швейным кружкам и госпитальным комитетами ни к каким другим, а она беспечно раздавала обещания направо и налево.