Лебединая песнь. Книга 1. Последняя война - Роберт МакКаммон

Зажигалка потухла.

Труп пристал в темноте к плечу Сестры. Она неподвижно застыла, сердце ее готово было лопнуть в груди, и она поняла, что либо она в этот момент потеряет рассудок либо… Она сделала судорожный вдох и локтем оттолкнула труп в сторону. Труп снова затонул, с шумом, похожим на смешок.

— Я выведу всех отсюда, — услышала она собственную клятву, и в голосе ее было такое упорство, какого она за собой не знала. — Насрать на темноту! Мы выйдем!

Она сделала еще один шаг, и еще один после него.

Постепенно вода опустилась до колен. Сколько времени спустя и через сколько шагов вперед, Сестра не могла сказать, они увидели перед собой выход из Голландского туннеля.

Они вышли на берег Джерси.

— Вода… Пожалуйста… Дайте мне воды…

Джош открыл глаза. Голос Дарлин ослабевал. Он сел и пополз туда, где сложил все банки, которые откопал. Их были десятки, многие из них лопнули и текли, но их содержимое казалось нормальным. Последним, что они ели, была консервированная жаренная фасоль и сок.

Открывать банки стало легче, когда он нашел отвертку. Среди прочих предметов и обломков с полок магазина в земле также нашлась лопата со сломанной рукоятью и топор. Джош все это сложил в углу, разложил по порядку: инструменты, большие и маленькие банки, действуя при этом совсем как скряга. Он нашел банку с соком и подполз к Дарлин. От усилия он вспотел и устал, и от запаха ямы для отхожего места, которую он выкопал в дальнем углу подвала, ему тоже стало трудно дышать.

Он вытянул руку в темноте и нашел руку Свон. Она держала на руках голову матери.

— Вот.

Он поднес горлышко банки ко рту Дарлин; она немного отхлебнула и затем оттолкнула банку.

— Воды, — жалобно сказала она. — Пожалуйста…

Воды.

— Извините. Воды нет совсем.

— Дерьмо! — пробормотала она. — У меня все горит.

Джош пощупал ей лоб рукой, и словно бы прикоснулся к жаровне; ее жар был гораздо сильнее, чем у него. Чуть дальше Поу-Поу все еще мучался, бормоча о сусликах, потерянных ключах от грузовика и какой-то женщине по имени Голди.

— Блейкмен, — хрипло произнесла Дарлин. — Нам нужно доехать до Блейкмена. Свон, родненькая? Не волнуйся, мы доберемся туда.

— Да, мам, — спокойно ответила Свон, и Джош понял по ее голосу, что она знала: мать ее при смерти.

— Сразу же, как только нас вызволят отсюда. Мы поедем. Боже, я представляю себе, какое выражение будет на лице отца!

Она засмеялась, и в ее легких забулькало.

— Да у него глаза на лоб полезут!

— Он ведь правда будет рад видеть нас, да, мам? — спросила Свон.

— Конечно, будет! Черт побери, когда же они придут сюда и вызволят нас? Когда придут?

— Скоро, мама.

Девочка повзрослела после взрыва на годы, подумал Джош.

— Я видела во сне Блейкмен, — сказала Дарлин. — Ты и я…

Шагали и я видела старый дом…

Прямо перед нами, через поле. И солнце…

Солнце светило так ярко. О, это был чудесный день. А я посмотрела через поле и увидела отца, стоявшего на крыльце…

И он махал мне рукой, чтобы я перешла через поле. Он не…

Не ненавидел меня больше. И вдруг…

Из дома вышла моя мама и стала на крыльце рядом с ним…

И они держались за руки друг друга. И она позвала:

— Дарлин! Дарлин! Мы ждем тебя, девочка! Приди в дом!

Она затихла, слышалось только ее хриплое дыхание.

— Мы…

Мы уже пошли было через поле, но мама сказала: «Нет, родная! Только ты одна. Только ты одна. Маленькой девочке не надо. Только ты одна». А я не хотела идти через поле без моего ангелочка, мне стало страшно. Мама сказала: «Маленькой девочке нужно идти дальше». Идти далеко-далеко. О…

Я хотела перейти через поле…

Я хотела…

Но я не смогла.

Она нашла руку Свон.

— Я хочу домой, родная.

— Все хорошо, — прошептала Свон и пригладила мокрые от пота остатки волос матери. — Я люблю тебя, мама. Я так люблю тебя.

— Ох…

Все у меня было плохо, — в горле Дарлин послышалось рыдание. — Все к чему я прикасалась…

Становилось плохим. О, Боже…

Кто присмотрит за моим ангелочком? Я боюсь… Я так боюсь.

Она стала безудержно рыдать, а Свон держала на руках ее голову и шептала:

— Мама. Я тут. Я с тобой.

Джош отполз от них. Залез в свой угол и свернулся, желая забыться.

Он не знал, сколько прошло времени, может, несколько часов, когда услышал рядом шум. Он сел.

— Мистер? — голос Свон был слабый и горестный. — Я думаю, моя мама ушла домой.

Она вздохнула и стала плакать и стонать одновременно.

Джош обнял ее, и она прильнула к его шее и заплакала навзрыд. Он чувствовал, как бьется ее сердечко, и ему хотелось закричать от злобы, и если бы кто-нибудь из тех горделивых дураков, которые нажимали кнопки, был где-нибудь поблизости, он бы свернул им шеи, как спички. Мысли о тех многих миллионах, может быть лежащих мертвыми, терзали сознание Джоша, также как мысли о том, какой величины вселенная, о том, сколько миллиардов звезд мерцают в небесах.

Но сейчас у него на руках была маленькая плачущая девочка, и ей никогда уже не увидеть мир, таким, каким он был. Что бы ни случилось, она навсегда будет мечена этим моментом, и Джош знал, что он тоже. Потому что одно дело знать, что там наружи могут быть миллионы безликих мертвых, и совсем другое знать, что женщина, которая дышала и говорила, и чье имя было Дарлин, лежит мертвая на земле меньше чем в десяти футах от тебя.

И он должен похоронить ее в этой земле. С помощью сломанной лопаты и топора выкопать, стоя на коленях, могилу. Похоронить ее поглубже, чтобы микробы во тьме не выкарабкались.

Он чувствовал на своем плече слезы девочки, и когда он хотел погладить ее по волосам, пальцы его нащупали волдыри и щетинку вместо волос.

И он помолился Богу о том, что если им суждено умереть, то чтобы ребенок умер раньше него, чтобы ей не оставаться одной с мертвыми.

Свон выплакалась, она в последний раз всхлипнула и обессилено привалилась к плечу Джоша.

— Свон? — сказал он. — Я хочу, чтобы ты какое-то время посидела тут и не двигалась. Послушайся меня, а?

Она не отвечала. Наконец кивнула. Джош посадил ее рядом, взял лопату и топор. Он решил выкопать яму как можно дальше от угла, где лежала Свон, и стал отбрасывать солому, битое стекло и расщепленное дерево. Правой рукой он нащупал что-то железное, зарытое в рыхлой земле, и сначала подумал, что это одна их банок, которую нужно сложить с другими.