Полночный всадник - Кэт Мартин

— Для меня это не имеет значения, Рамон. Пока ты со мной, мне больше ничего не нужно для счастья.

В глазах Рамона вспыхнуло удивление. Понял ли он ее чувства? Если нет, это, пожалуй, к лучшему. Кэрли уже видела Рамона с Исабель Монтойя и Мирандой Агилар, красавицами, явно влюбленными в него. Она заметила тогда, что испанец не отвечает им взаимностью.

Она стала женой Рамона, но не по его выбору. Какие-то чувства он, конечно, питал к ней, но только не любовь.

Сердце ее дрогнуло. Что же чувствует по отношению к ней Рамон? Он хочет ее, это очевидно. Но он хотел и других женщин. У него всегда были любовницы. Что произойдет с ней, если муж оставит ее ради другой женщины или вернется к Миранде, Исабель Монтойя? С чего она взяла, что другая женщина никогда не появится?

Кэрли охватила тревога. Прежде она пережила бы это. Сейчас она знала, что часть ее души умрет. Она утратит ту цельность, которую обрела, встретив Рамона.

Впервые Кэрли поняла, какую угрозу таит в себе ее любовь к Рамону.

— Не беспокойся обо мне, — сказала она. — Меня не пугает работа по хозяйству. Ты обходишься со мной хорошо, и спать с тобой приятнее, чем с Винсентом Баннистером.

С этими словами Кэрли покинула Рамона, терзаясь от неопределенности.

Но Кэрли быстро приняла решение. Как бы ни любила она Рамона, как бы ни усиливалось это чувство, ей придется скрывать его от мужа. Она признается ему в этом, лишь убедившись в его любви. Возможно, они сблизятся в Монтеррее.

Но Кэрли сомневалась в том, что это произойдет. Да и способна ли хоть одна женщина завоевать любовь Рамона?

К тому же не чистокровная испанка.

Два дня, преодолевая тревогу, Кэрли готовилась к поездке. Она никогда не была в старом испанском поселении — Монтеррее. Путешествовать с Рамо-ном, провести с ним почти неделю казалось ей вершиной счастья. Она немного беспокоилась за Двух Орлов, но мальчик явно привыкал к новой обстановке и ладил с мужчинами. Синее Одеяло опекала его, как курица цыпленка. На ранчо жили и другие индейцы, один из них даже работал пастухом.

И все же Два Орла вел себя здесь не так, как в деревне. Был молчаливым и замкнутым. Только играя с Баджито, он становился тем беззаботным ребенком, которого Кэрли видела в горах. Однако он по-прежнему внушал ей глубокую симпатию. Мальчик всегда спешил помочь тому, кто в этом нуждался, и постоянно испытывал голод. Кэрли не понимала, как удалось ему так долго продержаться без еды во время бегства из деревни. Казалось, мальчик никак не может насытиться.

Поэтому ее не удивило, когда исчез пирог с ежевикой, приготовленный Терезой.

— Не представляю, куда он делся, — раздраженно сказала тетка Рамона его матери. — Пирог лежал на подоконнике в cocina — и вдруг пропал.

— Что пропало? — спросила Кэрли, войдя в sala с белыми рубашками мужа и швейными принадлежностями.

— Мой пирог, — ответила Тереза. Она редко готовила, но пироги были ее коньком. — Сначала я решила, что кто-то из животных съел его, но потом нашла на подоконнике эти маленькие круглые камешки. Ума не приложу, откуда они взялись.

Кэрли задумчиво посмотрела на полированные круглые камешки:

— Не знаю. Возможно; Рамон ответит на этот вопрос.

Но она поняла, куда делся пирог, и надеялась, что Тереза не заметит следов ежевики на лице мальчика.

Через два дня они отправились в Монтеррей. Сидя в седле, Рамон пригнул голову, чтобы не задеть нависшую ветку, и придержал ее для Кэрли. Утро выдалось чудесным: яркое солнце, лазурное небо. Рамон улыбнулся и поблагодарил Святую Деву за то, что она подарила его молодой жене такой день.

Они путешествовали верхом. Рамон предложил поехать в карете, но Кэрли удивила его отказом.

— С каждым днем я езжу верхом все лучше и лучше, — сказала она. — И так мы доберемся быстрее. Ты говорил, что есть короткий путь через горы. Давай воспользуемся им. — Она кокетливо улыбнулась мужу. — К тому же мне нужна практика.

— Querida, когда ты так улыбаешься, мужчина не может тебе отказать.

До Монтеррея было два дня пути, и Рамон гордился тем, что жена пожелала ехать верхом.

Кэрли опять удивила его, когда утром он увидел ее в старом тяжелом дамском седле Терезы. Крылья седла уже не были жесткими и загнутыми. Кто-то явно повозился с ними, смягчил кожу, отшлифовал до блеска, надраил серебряные пряжки. Рамон заподозрил, что эту работу проделала его жена.

— Ты уверена, что поступаешь правильно, дорогая?

— Я начала пользоваться женским седлом, когда вернулась в дель Роблес. Хотела научиться ездить, как леди.

— Но это седло велико для тебя. Ты выдержишь поездку?

— Выдержу, Рамон. Я училась в седле такого же размера.

Он улыбнулся:

— Хорошо. Солнце уже поднимается. Пора в путь.

Она выглядела прелестно в синем бархатном костюме для верховой езды, с падающими на плечи локонами. Кровь Рамона закипела, в нем снова пробудилось желание, хотя они уже занимались любовью утром.

Рамон подавил разочарование. Эта женщина горячила его кровь всякий раз, как он смотрел на нее. Он надеялся, что его влечение к ней со временем ослабнет, но оно усиливалось с каждым днем. Madre de Dios, это не похоже на него! Что же ему делать?

— Ты взяла достаточно одежды?

На спине осла лежал лишь один мешок с походными постелями и запасом провизии.

Путешествие должно доставлять удовольствие, поэтому Рамон основательно подготовился. В седельных мешках была пища: яблоки из сада, pinole, carne seca — вяленая говядина, лепешки, кофе, чай из трав, жареные цыплята для ужина, пироги с бобами, сыр, булочки. Рамон захватил с собой и тонкий пуховый матрас для ночевки на воздухе.

— В мешке больше вещей, чем тебе кажется, — сказала Кэрли, ее светло-изумрудные глаза сверкали от радостного возбуждения. — Ты просил взять что-нибудь красивое, я так и сделала. Поглаженные платья будут выглядеть отлично.

Он подумал, что для платьев Исабель Монтойя пришлось бы снарядить трех ослов. Впрочем, нет, ослы не понадобились бы. Она пожелала бы ехать только в карете.

Мать Рамона и Тереза вышли проводить их. Два Орла работал на конюшне с Мариано и по вечерам снова отправлялся туда.

— Желаю тебе приятного путешествия, сынок, — сказала мать Рамона. Потом улыбнулась Кэрли: — И тебе тоже… дочь моя.

Слезы подступили к глазам девушки. Она улыбнулась свекрови так тепло, что в душе Рамона что-то оттаяло. Он надеялся, что мать и тетка примут Кэрли в семью, но не рассчитывал на теплое отношение к ней.

Рамон натянул поводья. Рей дель Сол загарцевал.

— Vaya con Dios, — сказала Тереза. — Поезжайте с Богом. Счастливого пути. Передай привет родственникам, Рамон.

На ранчо пришло письмо. Мария де ла Герра будет в Монтеррее со своей дочерью.