Бархатный губернатор - Фридрих Незнанский

– Значит, вышла замуж… – с грустью произнес Голованов.

– Один приехал?

– С друзьями.

– И где дружки-то твои?

– В машине сидят.

– Зови, – вроде как приказал старик.

– Да я на минутку, Николай Васильевич…

– Там поглядим, – перебил старик. – Пока дружков зови. Вином угощу. Не забыл вкус вина-то моего?

– Да разве забудешь!

– Посидим, поговорим…

– Настя дома?

– Работает Настя. А на обед прибежит. Зови.

Голованов послушно направился к воротам.

– Пошли вино пить, – подойдя к друзьям, смущенно сказал он.

– У нас вроде другие планы были, – проговорил Филя, но под взглядом командира умолк. – Что с тобой, Паша?

– Пошли, – повторил майор.

За это время Николай Васильевич успел поставить на садовый столик большой запотевший кувшин холодного, из погреба, вина, яблоки, груши и виноград.

– Со свиданьицем, мужики! – поднимая стакан, сказал старик. – А ты, Максимка, нажимай на виноград!

Филя, увидев мальчишку, долго смотрел на него, потом перевел взгляд на командира.

– Демидыч, – шепнул он, не удержавшись.

– Ну?

– Ничего не замечаешь?

Демидыч огляделся.

– Вроде ничего…

– Ты на мальчонку глянь!

– Ну…

– А теперь на командира.

– И что?

– Чего шепчетесь, мужики? – спросил хозяин.

– Между собой, Николай Васильевич! Дела, – постучал по часам Филя.

– Второй стакан, гости дорогие, поднимем за отца внука моего, погибшего на чужой стороне.

– Они там были, – кивнул на друзей Голованов.

Выпили молча и стоя.

– Слышь, Филя, – пробубнил Демидыч. – Мальчишка-то вроде на командира смахивает?

– А я о чем?

– Командир… – обернулся Демидыч к майору.

– Тихо ты… – прошептал Филя.

– Ты что?

– А третий стакан, мужики, выпьем мы за Максимку…

– Погоди, отец, – пробасил Демидыч. – Командир!

Голованов вопросительно глянул на парня.

– Ты давно в зеркало смотрелся?

– А в чем дело? – машинально поглаживая щеки и подбородок, спросил майор.

– Я спрашиваю, давно ли?

– Кончай, Демидыч, – поморщился Голованов.

Филя сильно ткнул друга в бок.

– Ишь ты, толкается, – усмехнулся Демидыч, кивая на Филю. – Но я скажу. Уж не знаю, что будет, но скажу…

– Не тяни, – приказал майор. – Опять про зеркало?

– Ты на Максимку-то посмотри внимательно, командир! На кой тебе зеркало? Твое отражение один в один!

– Ты что мелешь? – бледнея, проговорил Голованов, однако взгляд его невольно остановился на мальчишке.

И Максимка, расширив и без того большие глаза, смотрел на дядю.

– Николай Васильевич… – прошептал вдруг Голованов.

– Выпьем, Павел, – помолчав, ответил старик. – За здоровье внучка моего, Максима Павловича!

– Николай Васильевич… – повторил Голованов. – Это правда?

– Тебе друг-то сказал: присмотрись! Иди, Максимка, погуляй, – обратился он к мальчишке, а когда тот отошел, продолжил: – Не знаю, что уже мне Настя скажет… Не похвалит меня дочка, гордая она. Это уж как пить дать. Но я выскажу, что на душе накипело. Мне так и жена-покойница заказывала…

– Марья Федоровна умерла? – спросил Голованов.

– Позавчера сороковины были. Заказывала, спроси, мол, Павла, какая кошка меж их пробежала…

– Да я же писал, звонил. Бесполезно, – почти простонал майор.

– Она тебя уважала, Марья-то Федоровна. Ругала Настю. А что сделаешь? Она, дочка-то моя, смолоду такая. Однолюбка, словом. А жена, царство ей небесное, тебя уважала, – повторил старик.

– Филя! – глянул на друга Голованов.

– Понял, командир!

– Может, и я с ним? – спросил Демидыч.

– Сиди.

Филя, на ходу хрустя яблоком, быстро зашагал к калитке.

– Вы говорите, Настя на обед придет? – спросил Голованов.

– Минут через десять будет.

– Помогите мне, Николай Васильевич, – вдруг попросил Голованов, да таким жалобным тоном, что Демидыч перестал жевать.

– Чем я помочь-то могу, Паша?

– Да ведь сын! И отчество мое дала!

– Отчество, как и следует по закону, дают по имени отца, – строго сказал старик. – А как иначе?

– Помоги, отец, – повторил Голованов.

– Ты парень что надо. Орел! И честно скажу, по душе ты мне. Вот и друзья твои, гляжу, тебя уважают.

– Не то слово, батя, – улыбнулся Демидыч. – Он командир. И этим все сказано.

– Ты-то, Павел, не женился? – осторожно спросил старик.

– Нет.

– Что так? Пора бы, – вроде как не поверил Николай Васильевич.

– Я Настю люблю.

– Плохо любишь. Не писать да не звонить, а приезжать надо было!

– Так она же запретила!

– Баба с норовом, – согласился старик. – А с другой стороны, не чужой ты ей теперь. Максимка-то иной раз нет-нет да и спросит, где, мол, папа…

Филя моментально вернулся, неся в руках пакеты, в которых оказалось приличное количество бутылок, колбас, сыров и копченостей.

При виде такого богатства Николай Васильевич нахмурился. Но ничего не сказал, правда подумав при этом, что хорошо бы поначалу и с ним посоветоваться, прежде чем ехать в магазин, нашлось бы и у него в погребе кое-что закусить.

– Не из «новых» ли вы «русских», ребята? – спросил он.

– Неужели похожи? – широко улыбнулся Филя.

– Теперь, милый, не разберешь… Такая заваруха пошла, что только руками развести… Гляжу, на полмильона отхватил!

– Мама-а! – раздался голос Максимки.

Голованов обернулся и увидел, как мальчишка со всех ног мчится к матери, стоящей возле калитки.

– Держись, командир, – сказал Филя.

Максимка подбежал, сунулся в подол матери и что-то зашептал, оглядываясь на незнакомых дядей.

Настя оказалась статной черноглазой женщиной с длинной косой, которая покоилась на ее высокой груди.

– Губа у тебя не дура, командир, – проговорил Демидыч.

– Заткнись, – прошипел Голованов.