Афган. Разведка ВДВ в действии. Мы были первыми - Валерий Марченко

— Старшина, заканчиваем дебаты. Готовность в баню через 10 минут.

Нетерпенье командира было понятным: посидеть, отойти от забот, звонков, задач и совещаний… Просто расслабиться. Задергали разведку, черт побери. Ко мне подошел бортмеханик АН-26 борта маршала Советского Союза С. Л. Соколова Леонид Злобин.

— Знаешь, Валера, слышал, что ты уходишь в кишлак. Да?

— Ухожу. Как будто не знаешь, где я бываю ночами, когда ты, подлец, без своего друга хлещешь спиртягу.

Леха, начисто игнорируя армейские шутки, продолжая думать о чем-то своем — земном и очень важном.

— Знаю, поэтому и спрашиваю.

— Ну, и…

Леха присел, снимая ботинки. В парилке царил отборнейший мат с веселым смехом мужиков. Кажется, ребята привезли новый анекдот из Ташкента и рассказали его Коле с Иваном.

— Возьми с собой, Валер.

Взглянув с недоумением на Леху, я произнес нечленораздельно:

— Ну, ты, бля, даешь!

— Я давно хотел спросить об этом…

— Ты с Жихаревым говорил?

— Нет.

— Мне кажется, Леша, тебе надо с ним поговорить.

— Я с ним решу, Валер.

— Пойми такую вещь, дружище, мне не жалко взять тебя с собой за перевал, чтобы ты проверил свое очко на эластичность, но обстановка сейчас такая, что мы можем не вернуться. Наибн…т и пишите письма. Понимаешь?

— Понимаю, Валер! Но возьми с собой.

— Черт бы тебя взял, Леха! Давай так: иди, парься, вечером разберемся. Добро?

— Хорошо. Но ты не возражаешь?

— Я-то — нет, но есть порядок, определяемый командиром. Разберемся.

После всех в парную забежал и я, чтобы лихо отработать серию веничком и выскочить наружу. В предбаннике уже разливали по «единой». Экипаж, завернувшись простынями, приходил в себя.

— У всех? — Сашка внимательно осмотрел посуду.

— Сань, в порядке.

— Командиру слово! — Жихарев жестом пригласил Ивана на первый тост.

Комар встал, оглядев присутствующих рядом офицеров, не торопясь, произнес очень важные для всех слова:

— Друзья, за многие тысячи километров мы помним наших женщин, которые ждут мужей, растят и воспитывают детей. У них такая работа — ждать. Наверное, непросто. 8 Марта — день и настоящих мужчин, которые чествуют любимых жен, невест, говорят им хорошие, добрые слова. Поднимем за них наши фронтовые сто граммов. Пусть им будет легко, тепло и весело, и дай Бог, всех нас встретят живыми и здоровыми на белорусской земле.

— Ура! — подхватили мы тост командира разведчиков.

Выпили за жен, невест и всех женщин планеты Земля. Через минуту выяснилось, что все женаты, за исключением Славки, имеют детей. У «правака» все впереди, у него не болит голова о семье, детях, и это здорово! На войне трудно быть женатым, очень трудно. Появляется свободная минута — мысли только о семье и детях: как они там? Все ли хорошо? Не болеют ли?

— Кто еще желает в парилку? — уточнил Андрейчук.

— Спасибо, хватит, Николай, — загалдел экипаж, — в следующий раз!

— Хорошо! Есть предложение к присутствующим: в палатке накрыто, перейдемте на базу, где есть развернуться бойцам. Принимается?

— Добро.

— Кто моется сегодня, старшина?

— Взвод Чернеги, Иван Геннадьевич, и остаток наряда. Марченко помоет своих завтра, когда вернется с задания.

— Хорошо, давай команду.

Расслабленные паром, мы вышли наружу. Леонид был тут как тут.

— Валер, заметано?

— К Жихареву, Леха, к Жихареву! Решай с Александром, я на секунду к своим.

— Бегу.

Взвод отдыхал перед выходом на очередное боевое задание. Люди спали. Ладно, тревожить не буду. Дежурному по роте напомнил, чтобы моих поднял в 18.00.

Расположившись в офицерской палатке, мы повели общий разговор, так — обо всем и ни о чем. У Лехи я взглядом спросил: ну? Он отрицательно качнул головой — нет, еще не говорил. Пальцем стучу по запястью левой руки: мол, время, пора. Чернега не дремал за столом: в кружках было налито и слово представилось Александру Жихареву. С неповторимым обаянием Саша обратился с поздравлением в адрес женщин, за что мы все с удовольствием выпили. Не успев закусить, как следует спирт, в карьер сорвался Леха:

— Товарищ командир, разрешите с разведчиками на задание?

Жихарев поперхнулся.

— Ты о чем? — командир экипажа смотрел на Лёху, затем повернулся ко мне. — Сговорились?

— Я не возражаю, Сань, если отпустишь Леонида со мной. Как, Иван Геннадьевич, обкатаем нашего друга?

Иван пожал плечами, мол, зачем искать приключения, если все мы так хорошо сидим.

— Не знаю, зачем это нужно Лехе, пусть командир решает.

На Леху жалко было смотреть. Экипаж знал о его целеустремленной натуре, да и мне это открылось недавно. В палатке наступила тишина, сравниваемая с моментом истины. Отпустят в разведку? Не отпустят?

— То-то я смотрю — Леха не в себе, а он, видишь ли, мысль вынашивал — в разведку!

— Это вопрос чести офицера ВВС, товарищ командир.

— Хм, надо обсудить. Наливай, Сань, чего сидишь?

Нам уже ясно: Жихарев для порядка помурыжит Злобина и разрешит ему выход на поиск в «духовский» тыл.

— Ладно, Лень, не возражаю.

Пожав командиру руку, Леха обнял меня — грудь ходуном, взволнован, а Чернега в своем амплуа — прозрачную, как родниковая вода, жидкость разливал по кружкам.

— Лень, — тронул я плечо разведчика Военно-воздушных сил, — третий и все.

— Понял, командир.

Леха был вне себя от радости. Но пора! Встаем. Пауза. Тишина. Третий! Посидели, покушали.

— Я собираюсь, Иван Геннадьевич.

— Давай, Валер. По готовности доложи.

— Понял.

Не мешая сидящим за столом офицерам, я тихонечко вышел к стоявшей в уголке кровати и дал Леониду сигнал.

— Вот тебе курточка, Леш, прикинь. Автомат Чернеги. Пристрелян. В «лифчике» шесть магазинов, один примкнешь. Фляжку наполни водой. Собирайся, я на пару минут к своим.

— Понял, Валер, я мигом, — засуетился от волнения Лёха.

— Не торопись, минут двадцать еще есть.

Вышел к взводу. Увидев, что Сафаров собрался докладывать, остановил его жестом — продолжай готовить людей. Сегодня со мной пойдет Куранов, заместитель Чернеги — здоровый тренированный парень, заодно посмотрю подготовку. Пожалуй, поставлю его в тыловое прикрытие к Баравкову. Признаться, не люблю брать с собою «чужих», но двое моих разведчиков приболели, и Комар в усиление группы выделил Куранова.