Убеди меня, если сможешь. Приемы успешных переговоров от Фрейда до Трампа - Джей Хейнрикс

ИНТЕРВЬЮЕР: Будете ли вы голосовать за Демократическую партию и защищать средний класс?

Это классический пример убеждающего опроса – аргумента, неумело выдаваемого за опрос.

Я: То есть я должен отдать свой голос Демократической партии по той причине, что это поможет среднему классу?

ИНТЕРВЬЮЕР: Я не уполномочен отвечать на вопросы.

Я: Я должен ответить на вопросы. Вы ни одного не задали.

ИНТЕРВЬЮЕР: Нет, сэр, задал. Я сказал…

Я: Вы правы. Вы даже два вопроса задали: планирую ли я проголосовать за Демократическую партию и собираюсь ли я помочь среднему классу. На какой из них я должен ответить?

ИНТЕРВЬЮЕР: [Цыкает].

У меня однажды был дедуктивный диалог с одним подписчиком моего блога. Эта женщина по имени Марта возражала против моих обвинений приверженцев идеи разумного замысла в том, что те «похитили Бога и заставили его преподавать биологию».

МАРТА: Чем именно вас не устраивает преподавание обоих подходов – и разумного замысла, и эволюции? Разве это не похищение Дарвина и принуждение его к преподаванию биологии? С каких пор здравомыслие предполагает веру в один-единственный подход, убеждение, теорию и прочее?

Я: Уж поверьте мне, я полностью поддерживаю преподавание обоих вариантов, если таковые имеются. Однако в этом случае – в случае с креационизмом и биологией – мы наталкиваемся на логическое несоответствие. Если люди, поддерживающие разумный замысел, отказываются назвать автора замысла, то их утверждения теряют смысловое содержание – получается диссонанс, к которому известный язычник Аристотель питал откровенное отвращение. Если же они могут назвать автора замысла, то тогда они автоматически попадают в область веры, но не в область науки.

Марта предложила хорошую энтимему: её предпосылка – в каждой проблеме есть две стороны – это общее место, с которым мы с ней согласны. Её заключение состоит в том, что курсы про эволюцию должны также включать в себя и преподавание другой стороны. Однако я воспользовался дедукцией, чтобы доказать, что тут нет двух сторон – есть только два отдельных друг от друга аргумента: аргумент науки и аргумент веры. Я дал ей пару энтимем – силлогизмов без средней строки, постулирующей вещи, которые и без того очевидны и понятны.

• если люди, поддерживающие разумный замысел, отказываются назвать автора замысла

• и если допускается, что такие утверждения в логическом споре требуют наличия смысла,

• то разумный замысел – это не логический аргумент.

• если же сторонники разумного замысла называют автора этого замысла

• и если такой метафизический автор должен находиться за пределами области науки,

• то разумный замысел – это не наука.

Увидела ли Марта ошибочность своих взглядов и стала ли она заклятым врагом разумного замысла? Сомневаюсь. Она слишком умна для этого. К тому же она могла ответить мне замечанием того, что не нужно называть автора, чтобы знать, что что-то сделано с участием интеллекта. В данный момент я печатаю на ноутбуке, сделанном людьми с возможной помощью роботов. Иными словами, сделанном с участием интеллекта.

Но я не пытался убедить Марту; моей аудиторией были читатели моего блога – горделивое сообщество повёрнутых людей, – которые приходят в экстаз от изобличённой ошибки. Странно, однако же, то, что я действительно убедил её – не о разумном замысле, а о своём блоге. Она сначала отписалась, но после прочтения моего ответа она передумала.

МАРТА: Это хороший аргумент. Я бы хотела услышать обе стороны… Пожалуйста, восстановите моё членство.

После этого она соблазнила меня – риторически, разумеется, – с помощью лести.

МАРТА: Честно говоря, я больше смеюсь, чем злюсь, когда я получаю вашу ежедневную рассылку про риторические фигуры… Да нет, я не просто смеюсь, а очень сильно смеюсь – так сильно, что моё начальство думает, что я люблю свою работу.

Почти что можно было сказать, что Марта побила меня. Когда я вернул её себе как подписчика, она победила меня, заставив меня пообещать себе впредь дважды думать перед тем, как снова начать разносить интеллектуальные способности людей, верящих в разумный замысел. Видите, сколько может вам дать небольшой компромисс? Я даже начинаю думать про себя: как чудесен этот риторический мир! Ну, по крайней мере я так думаю до тех пор, пока не наткнусь на очередного комментатора в моём блоге, называющего меня «безбожным ублюдком».

Я не безбожный.

Риторическая дедукция проходит по следующей схеме: предпосылка, следовательно, заключение. Вы верите в это, так что вам нужно делать то-то. Это энтимема. Правда, я боюсь, что в случае с Энни её энтимема о том, что все политики похожи друг на друга, может не сработать. У этой энтимемы проблема с общим местом: Кэти, вероятно, не верит в то, что все политики похожи друг на друга. Она думает, что демократы и республиканцы – это очень разные виды. Энни придётся придумать какое-нибудь более серьёзное доказательство, прежде чем она начнёт сеять сомнения в сознание Кэти.

Аристотель вновь приходит на помощь, на этот раз с братом-близнецом дедукции – индукцией. В риторике индуктивная логика для своих доказательств использует не общие места, а примеры. Индукция отлично помогает в таких случаях, когда общие места вашей аудитории не подходят вам.

В аргументе Энни индукция выглядела бы так:

ЭННИ: Я живу в республиканском штате, и мои налоги всё возрастают. Твой мэр республиканец, и только посмотри на то, как сильно налоги выросли в твоём городе. К тому же конгресс продолжает брать займы. Как, по-твоему, они уменьшат дефицит госбюджета? Из всего этого следует, что обе партии неизбежно поднимут налоги. Демократы просто честны в этом смысле. Если бы мне пришлось выбирать между двумя политиками, я бы предпочла честного.