Тридцать девять и девять - Джим Вестван

— Скажи родителям, что он предложил тебе съехаться, например, или предложение сделал, а ты взяла время, чтобы подумать. Решила не спешить с ним связываться, слишком уж много он из себя воображает. Взять паузу решила! И пускай знает, красавчик писаный! — заканчивала Ленка свое краткое нравоучение. — Видали мы таких красавчиков, Кирюха! Что, нет, скажешь?

Но Ленка и так видела, что Кира от ее совета в совершенном восторге. Стельникова уложила ее спать, сказав, что нужно хорошенько отдохнуть и завтра выглядеть королевой, и сама тоже ушла в спальню, очень довольная своей находчивостью. Давыдов, кажется, временно от Киры спасен, а пока она снова к нему прискачет, может, уже многое изменится. Вот бы нашла себе кого-нибудь другого эта правильная Кирюша! Надо же, чтоб она оказалась такой непроходимой дурой… Таким шансом в жизни не сумела воспользоваться. Эх, будь Ленка на ее месте… ни о каких ни перед кем оправданиях точно бы не думала!

Глава 8

Казалось, весь мир перевернула эта авария… Данил никогда не забудет, как поднимали их по тревоге, как собирался штаб, как ждали они инструкций и приказов, которые никак не поступали… Как страшно ему стало, когда они поняли наконец, что именно случилось, он бросился в Киев и был уверен, что заберет оттуда родителей сразу же!

Масштабы случившегося ему никак не удавалось осознать, и невозможно было во все это поверить! Ну ладно, семью он оттуда увезет, а свой город, свой родной Киев?.. Его ведь с собой не увезешь, его не спрячешь от собственного неба! Лучше бы на них и вправду напали извне! Тогда можно было бы что-то делать, в кого-то стрелять, кому-то мстить и от кого-то защищаться. А в сложившейся ситуации от чего было защищаться? От воздуха, воды и пищи?

Но примчавшись в Киев и оказавшись наконец перед радостными от его внезапного появления родителями, Данил, когда немного с ними пообщался, понял, что до этих людей вообще не доходит, какое отношение имеет к ним какой-то там взрыв реактора, подробностей которого они не знают, знать не хотят и ехать никуда не собираются.

Он пытался им объяснить. Он носился по комнате и, жестикулируя, показывал все на пальцах. Он прочел целую лекцию о том, какое действие оказывает на организм радиоактивность некоторых элементов таблицы Менделеева, которые летят сейчас в их сторону и от которых нужно срочно удирать.

— Вот это вот! — хватал он со стола яблоко. — Нельзя будет есть! Папа, здесь нельзя будет сидеть, нельзя дышать, понимаешь?! Мама! Что ты так смотришь, неужели тебе не страшно?! Да поймите же вы, вам потому ничего и не говорят, что это слишком серьезно!

Данил начинал все сначала, но родители никак не реагировали. Отец по-прежнему сидел на диванчике и, скрестив ноги, пил кофе из своей любимой чашки, а мама, удобно расположившись в кресле, слушала Данила с таким видом, будто он выступал с премьерой школьного спектакля, и она им очень гордилась. Он говорил ей, что это не шутка, что он вовсе не клоун, но от этого она становилась только более спокойной. Ей, похоже, было просто любопытно слышать его занимательные откровения.

— Чего ты молчишь, папа?! — выходил из себя Данил. — Что ты сидишь?!

— А что я, по-твоему, должен сейчас делать? — сказал отец своим обычным ехидным тоном. — Собрать манатки в узелок и драпать в твой Севастополь? Так, что ли?

— Конечно!

— Черта с два! Что я в этой вашей закрытой дыре буду делать, по-твоему? Кашку тебе варить? Это вон, — кивнул он в сторону мамы, — пусть Людка едет, если хочет!

— Да с какой это стати? — равнодушно откликнулась мама. — Что, мы уедем, а все останутся? И вообще, можно подумать, нас бы не предупредили, если бы все было так серьезно.

— Боже мой! Какие тупые люди! — орал Данил. — И это мои родители!

Но у него уже не было сил начинать объяснения сначала. Это было все равно бесполезно.

— Папа, ну если ты мне не веришь — позвони! Позвони своим друзьям, позвони в Москву!

— Зачем, сыночка? — беззаботно улыбался отец. — Я верю, верю, ты успокойся! Из Москвы все уже отзвонились. И все друзья на месте, я уже в курсе. Детей с внуками вывозят только, да и то временно. Нам с матерью вывозить некого. Внуков, как я погляжу, мы не скоро дождемся. Так что возвращайся и спи спокойно. Зачем было вообще со службы срываться? Паникер ты, Даня.

Он понял, что их не убедит. Наступал киевский май, было очень тепло, и Киев был снова самым прекрасным, лучшим городом на земле, в его буйной зелени и цветах каштана. Будто специально природа хотела показать, насколько чудовищно то, что произошло. Отсюда уезжали немногие. И его родители к таким не относились: им легче было, наверное, умереть, чем больше не увидеть свой город.

Данил возвращался в Севастополь в совершенно подавленном состоянии, уже понимая, что его затея была провальной изначально. И еще что-то было неприятное. Горький, обидный осадок остался после встречи с родителями. С таким безнадежным вздохом отец сказал про внуков… Данил должен снова позвонить Кире, он ведь уже хотел это сделать перед тем, как все произошло. Он еще пару дней возьмет на то, чтобы полностью прийти в норму, и после этого с ней помирится. Дня три, пожалуй. Или четыре, до выходных. Хотя на выходных у них с Арсеном сауна… Ладно, он позвонит ей в понедельник вечером и точно с новой недели начнет новую жизнь!

А пока он нашел нового друга. Как раз в тот момент, когда размышлял обо всем, возвращаясь из Киева и уже свернув во двор их четырехэтажной «сталинки», Данил услышал отчаянные вопли из-под водосточной трубы у крайнего подъезда и вытащил на свет божий перепачканный пищащий ершик с растопыренными когтями. Даже не ясно было сразу, какого он на самом деле цвета.

Отмытый дома со стиральным порошком котенок оказался, как ни удивительно, белым с рыжими и черными отметинами на морде и на боку. Данил когда-то мечтал иметь собаку, а к кошкам был совершенно равнодушен. Однако этот котик как-то сразу сумел к себе расположить. Он моментально сообразил, зачем Данил полез в холодильник, и стал крутиться под ногами, а потом блаженно мурлыкать, слизывая с блюдца сметанку.

Данил положил котенка себе на грудь, когда лег на диван, и стал гладить его по спине, чувствуя приятный аромат свежевымытой нежной шерстки. Так хорошо