Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945 - Юрий Цурганов

Среди российских участников Сопротивления было много ярких личностей, но все они, даже те, кто принадлежал к каким-либо российским эмигрантским организациям, представляли скорее лично себя. Единственное исключение — младороссы. После нападения Гитлера на Польшу А. Казем-Бек направил французскому президенту официальное письмо, в котором сообщал, что все члены его партии отдают себя в полное распоряжение французского правительства для борьбы с Германией на стороне Франции.

В этом состоит главное отличие эмигрантов, участвовавших в Сопротивлении, от эмигрантов, сотрудничавших с немцами. Вторые, как правило, входили в какую-либо военную или политическую структуру, руководитель которой в начале войны четко обозначил позицию возглавляемого им объединения.

Анализируя проблему участия российских эмигрантов во Второй мировой войне, следует принимать во внимание разницу между настроениями и реальными действиями. Вполне допустимо, что число эмигрантов, сочувствовавших антигитлеровской коалиции вне зависимости от их отношения к советскому режиму, было весьма значительным. Но активно проявили себя лишь немногие. Следует учитывать также и фактор зависимости судьбы эмигрантов от места проживания. Жившие на Балканах в основном служили в Русском охранном корпусе, те, кто находился во Франции, призывались в ряды французской армии и т. д.

Формы и методы борьбы российских эмигрантов в рядах европейского Сопротивления наиболее четко вырисовываются на примере Франции и Италии. В июне 1941 года в Ницце возникла Русская патриотическая группа, после прекращения нацистской оккупации превратившаяся в Союз русских патриотов Юга Франции. Руководителем объединения был И.Я. Герман, секретарем — Л.Л. Сабанеев. Некоторые члены организаций являлись членами Французской компартии. 6 октября 1944 года группа участников союза обратилась с приветственным письмом к полномочному представителю СССР во Франции. Документ был выдержан в духе советского патриотизма[371].

Перелом хода войны в 1943 году вызвал усиление антигитлеровских настроений в среде российских эмигрантов. Активизировалось и их участие в движении Сопротивления. 3 октября 1943 года в Париже группа из девяти эмигрантов во главе с Г.В. Шибановым положила начало деятельности Союза русских патриотов во Франции. Шибанов занимался организацией комитетов в лагерях советских военнопленных, принимал участие в создании советских партизанских отрядов на территории Франции. Союз считал себя «русской организацией» во французском движении Сопротивления[372].

Организация имела свой печатный орган — газету «Русский патриот». Члены союза организовывали побеги советских военнопленных, укрывали бежавших, снабжали их питанием и одеждой. В момент штурма Парижа англо-американскими войсками в августе 1944 года Союз русских патриотов участвовал в захвате резиденции УДРЭ во Франции, стремясь взять в плен Ю.С. Жеребкова, но безуспешно.

Основным примером антифашистской деятельности российских эмигрантов в Риме является организация штаба подпольщиков и приюта для бежавших из немецких лагерей советских военнопленных.

Этот нелегальный центр был создан на «Вилле Тай» — так условно называли здание покинутого прежними обитателями таиландского посольства[373]. По свидетельству Н.М. Горшкова, работавшего в 1943–1950-х годах первым секретарем советского посольства в Италии, — в июне 1944-го, после ухода немцев, над зданием «Виллы Тай» ее обитатели вывесили красный флаг.

Работой приюта руководил князь Сергей Оболенский, до революции переехавший в Италию и принявший католичество. В годы войны по решению Восточной конгрегации Ватикана был создан Комитет покровительства русским военнопленным, под эгидой которого и работал Оболенский. Организатором подпольного приюта был А.Н. Флейшер, эмигрировавший из России после октября 1917 года. В таиландском посольстве он работал сторожем. Он и его помощник священник Д.З. Бесчастнов установили связь с представителями Русской католической церкви в Риме и посредством ее сумели заручиться материальной поддержкой Ватикана. Получаемые средства направлялись нескольким подпольным группам, некоторые из которых были связаны с итальянскими партизанами. Число советских военнопленных, которым конспиративная организация Флейшера помогла бежать из плена, составляет несколько сотен. Их устраивали на явочные квартиры, снабжали продовольствием, одеждой и оружием, переправляли к партизанам. Флейшер держал в руках нити более чем сорока конспиративных квартир в Риме, непосредственно разрабатывал планы партизанских акций. После того как 4 июня 1944 года англо-американские войска вступили в Рим, штаб «Виллы Тай» был преобразован в Комитет покровительства бывшим военнопленным Красной армии. Флейшер стал секретарем этого комитета. Через неделю он передал свои полномочия и контингент «виллы» советским представителям. Бывшие военнопленные перешли под юрисдикцию Комитета по возвращению советских людей в СССР, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Число российских эмигрантов, служивших в армиях стран антигитлеровской коалиции, оценивается в пределах от 3 до 6 тысяч человек. Число выходцев из России, участвовавших в Сопротивлении, не превышает нескольких сотен.

Одни погибли в ходе боевых действий, другие были захвачены гестапо и уничтожены, третьи пережили войну и остались в Европе, четвертые взяли советский паспорт и выехали в СССР. Некоторые были награждены орденами и медалями европейских стран и Советского Союза. Из числа прибывших в СССР многие стали узниками ГУЛАГа или были расстреляны. У других, как правило, более известных в демократическом мире людей, дальнейшая судьба складывалась сравнительно благополучно.

Эмигранты, выступившие на стороне Германии, численно преобладали. Только через Русский охранный корпус прошло свыше 17 тысяч человек, из которых 12 тысяч были эмигрантами и 5 тысяч — бывшими военнослужащими Красной армии.

Современная российская и зарубежная историография Второй мировой войны, а также доступные для изучения источники позволяют сделать вывод, что в период войны между Германией и СССР в советском обществе не наблюдалось единодушия. Часть гражданского населения и военнослужащих Красной армии проявила тенденцию связывать с немецким вторжением надежду на перемены к лучшему, а именно на освобождение от сталинских порядков.

Уже в первые дни войны в ряде приграничных городов и деревень были зафиксированы случаи, когда представители местного населения приветствовали немцев как освободителей. Организовывали наступающим германским войскам торжественные встречи с цветами, хлебом и солью. В лагерях военнопленных и в занятых немцами населенных пунктах составлялись обращения к первым лицам рейха, с предложением сотрудничества в деле борьбы с большевизмом. Переходы военнослужащих РККА на сторону немцев отмечались на всем протяжении советско-германского фронта. Уже в 1941 году в составе германских вооруженных сил стали создаваться подразделения из перебежчиков, военнопленных и представителей населения оккупированных территорий. С 1942 года создаются батальоны, полки, бригады, а впоследствии — дивизии и корпуса[374]. В разных регионах под оккупацией предпринимались попытки создания местного самоуправления и отрядов самообороны для борьбы с партизанами.