Несекретные материалы - Дарья Донцова

– Очень вкусно, Кешик, – завопилавсеядная Маня, – ты только попробуй кусочек.

– Ни за что, – категорично ответилбрат.

– Давай тогда я доем, – предложилаМанюня, плотоядно оглядывая его порцию.

– Не дам, – помотал головой Кешка.

– Почему?

– У тебя объем талии скоро сравняется сростом, – пояснил добрый брат, – матери придется дочурку на тележкекатать, сама ходить не сможешь, ноги подломятся под тяжестью тела.

Маруська вспыхнула и завопила:

– Сам глиста обморочная, укропиназеленая, как с тобой Зайка живет? Знаю, знаю, почему она между кроватямипоставила тумбочку, чтобы о твои кости не колоться.

Ольга впрямь недавно поменяла огромноесупружеское ложе на две автономные лежанки.

– Каждый раз просыпается в семь иперелезает через меня, чтобы встать, – жаловалась она, – пусть теперьотдельно спит…

У них с Аркадием давний спор. Зайка – сова,Кеша – жаворонок, и на этой почве частенько возникают трения. Ольга хочет поутрам подольше поспать, а муженек не понимает, как можно залеживаться доодиннадцати. Зато вечером, лишь только заиграют позывные программы «Время»,Аркашка начинает судорожно зевать. Мы с Зайкой свежие, как розы, готовы сидетьдо полуночи.

– Еще мала рассуждать, кто и какспит, – прошипел Аркадий. Если Маня что и не переносит, так это намеков насвой юный возраст. Девочка надулась и, не долго думая, швырнула в братца кускомжеле. Скользкий тяжелый комок не долетел до цели и шлепнулся в тарелку кмолчащему Мише. Совершенно не удивившись, математик принялся ковырять ложкой«угощение».

– Мать, – возмущенно сообщилАркадий, – как можно так разбаловать ребенка? Скоро всем на голову сядет,в разговоры вмешивается, без конца болтает, и потом мы просто ее не прокормим,аппетит как у Гаргантюа.

Я уткнулась в тарелку. Смешно, ей-богу,ругаются будто маленькие. Очевидно, та же мысль посетила и Ольгу, потому чтоЗайка пробормотала:

– Отвяжись от ребенка, Кешка, пусть ест,пока естся. Захочет – похудеет.

– Я что, толстая? – возмущеннозаорала Манюня. – Да ем, как птичка.

– Элеонора Яковлевна тоже всегдаприводила данный аргумент, – хмыкнул братец.

– Только не вспоминай Нору, –моментально в один голос заявили мы с Зайкой.

Элеонора – моя первая свекровь, мать отцаКеши. При росте примерно полтора метра весила сто пятьдесят килограмм. Стоилонам сесть за стол, как мамуля громко сообщала калорийность каждого блюда и безконца повторяла: «Дарья, ешь меньше, а то ты очень потолстела». В нашей семьесуществует верная примета: помянули имя Норы – жди неприятностей.

– Да я ем намного меньше Гали, –продолжала бушевать Маня.

Гостья, положившая на тарелку уже четвертуюпорцию желе, нервно вздрогнула и отодвинула десерт.

– Так неприлично говорить, – решилапроявить педагогическое умение Зайка. – Галочка, не обращайте внимания,ешьте, в вашем возрасте уже все равно.

Аркашка хмыкнул и принялся сосредоточеннонамазывать масло на хлеб. Но Манюня никак не хотела успокаиваться.

– Я совершенно не толстая, –верещала девочка, пытаясь дотянуться до блюда с желе, – просто растусейчас, лет в шестнадцать перестану столько есть.

– В шестнадцать лет, как мило отметилаОлюшка, тебе будет уже все равно, жировой запас закладывается в детстве, –продолжал издеваться брат.

Машка издала победный клич и вскочила на ноги,чтобы броситься на него с кулаками. Манюню всегда отличала удивительная«ловкость». В детстве она с завидной регулярностью опрокидывала все емкости,встречающиеся на ее пути, – вазы, чашки, кастрюли. «Мастер художественныхнеприятностей» – так долго называл ее Кешка. Со временем дочь все же приучиласьслегка сдерживать порывы, но только не в момент стресса. Вот и сейчас она,взвившись над стулом, локтем столкнула на Зайку заварочный чайник, по счастью,с холодным содержимым. В нашем доме никогда нельзя добиться обжигающего чая.

– Ай-ай-ай, – запричиталаЗайка, – Манька, обезьяна неаккуратная.

– Сама такая, – буркнула не желающаяраскаиваться девочка.

– Сейчас же извинись перед Ольгой, –велел Кеша.

– Чего лезешь? – возмутиласьсестра. – Сами разберемся.

Она резко повернулась и другим локтем сшиблаМишину тарелку. Довольно горячее картофельное пюре шлепнулось на мирно спавшегона коленях математика Хуча. Мопс взвыл не столько от боли, сколько отнеожиданности. Миша, также не ожидавший ничего плохого, машинально встал.Песик, с головы до ног вымазанный пюре, грохнулся об пол и неожиданно заплакалтоненьким жалобным голоском, словно щенок.

– Хучик! – крикнули со всех сторонКешка, Ольга и Маня.

В следующую секунду они рванулись кнесчастному воющему мопсу, и тут произошло непоправимое. Аркашка запнулся закрай ковра и с высоты почти двухметрового роста рухнул на пол. Падая, онинстинктивно ухватился за Мишу и увлек математика за собой. Мужчины свалилисьпрямо на Хуча. Тот заорал таким голосом, что теперь уже все кинулись на помощь.Второпях Маня зацепила рукой торшер.

– Падает! – заорала Зайка, кидаясь клампе.

Но поздно. С ужасающим грохотом и звономдовольно тяжелая бронзовая «нога» рухнула на копошившихся на полу мужчин. Хучверещал, не останавливаясь. Услышав, что приятель издает предсмертные гудки,Снап завыл, Жюли с Черри моментально забились под диван, а Банди, естественно,не растерялся и тут же налил на пороге лужу.

– Кешик! – завопила Ольга.

– Миша! – закричала Галя.

– Хучик! – заорала Маня, и всеженское население кинулось поднимать торшер.

– Вы живы? – осведомилась я,подбегая к месту битвы.

– Ну-ну, – раздалось вдруг спорога, – милое семейство в своем репертуаре, скажите быстренько, ктообоссался у входа?

Домашние замерли. Мы хорошо знали, кто это, ия совершенно уверена, что во всех головах мелькнула одинаковая мысль: «Господи,сделай так, чтобы Ефим Иванович исчез!»