Несекретные материалы - Дарья Донцова

– Да нет, мусор из квартиры, –пояснил дворник. – Вот гляди, – и он ткнул пальцем в сторонуароматной кучи. – Три коробки из-под «Зефира в шоколаде», значит,Соловьевой из восемьдесят первой пенсию заплатили; пакеты из гипермаркета«Рамстор» семьдесят девятая выбросила, гостей ждут; пять бутылок явно Сережкакинул, родители уехали, вот он и гуляет. Анелия Поликарпова из семьдесятвосьмой замуж недавно выходила. Платье белое, фата… Бабки на скамейках чуть отумиления не скончались – ну и невеста, сплошная невинность, не то чтотеперешние – не пьет, не курит и жениху до росписи не давала, все под ручкуходили. Старушки причмокивают, а я правду знаю. Будущему мужу точно неотдавалась, только кто, скажите, в мусорник прикольные презервативы бросал, нуте, в виде зайчиков и собачек? В стояке, где квартира Поликарповой, кроме нее,одни божьи одуванчики – кому восемьдесят, кому семьдесят пять… Навряд ли онитакими мульками пользуются.

– А Нина?

– Небось задохнулась тут? –неожиданно проявил чуткость дворник. – Пошли к верблюду, там и побалакаем.

Мы пересекли небольшую площадь и подошли кресторанчику с надписью «Camel». Внутри приятно пахло мясом и кофе. Юраустроился за столиком и крикнул:

– Люська, неси курицу-гриль.

Очевидно, его тут хорошо знали, потому что высунувшаясяженщина строго спросила:

– Деньги есть?

– Дама заплатит, – пояснил Юрка.

Я кивнула головой и полезла за кошельком.Люська замахала руками:

– Что вы, порядочного клиента сразувидно, а у Юрки проверить сперва надо. Сколько раз жрал, а потом убегал.Пользуется, что мы с его женой подруги. Только денег ему не давайте: запойныйон.

– Иди себе на кухню, – обозлился Юраи повернулся ко мне, – платишь за обед и гони двести рублей.

– А есть за что?

– Есть!

Получив бумажки и курицу, Юрка в мгновение окасожрал бройлера, удовлетворенно рыгнул и сообщил:

– Слушай, Нинка – наркоделец.

– Отчего пришел к такому выводу, опятьобъедки подсказали?

– Нет, – совершенно серьезно заявилмужик. – Ну подумай сама. Частенько к ней люди приходят. Шмыгнут как тени,и нет их. Одеты все в черное, чтоб внимание не привлекать. Туда-сюда шныряют,инвалиды придурочные.

– Почему инвалиды?

– А черт их знает, может, под трамвайпопали, кто без руки, кто без ноги. А тут, гляжу, баба эта в заграницу летит…

– Какая? – перестала я что-либопонимать. – Объясняй по-человечески.

Юрка вздохнул. Излагать мысли ясно тоже надоуметь, с непривычки не сразу получится. Кое-как дворник попытался изобразитьсвязный рассказ.

Он целый день торчит во дворе. Во-первых,живет здесь в крохотной квартирке, которую случайно отхватили в элитном домееще его родители, а во-вторых, постоянно поджидает левого заработка. Вквартирах остались сплошь старухи – писательские вдовы. Юрку они помнят сдетства и доверяют, пускают к себе, когда нужно прокладку в кране сменить илилампочку поменять. За что-то более серьезное дворник не берется. Еще онподнимает наверх всяческие тяжести вроде сумок с продуктами и узлов изпрачечной. К тому же у Юрки есть машина – вполне приличные «Жигули», ипрестарелые дамы просят довезти их иногда до аптеки или до рынка.

– Не боятся с тобой садиться, пьешьведь? – спросила я.

– Думаешь, алкоголик? – окрысилсямужик. – У меня цикла.

– Что?

– Цикла, три недели работаю, одну пью, ачтоб каждый день, такого не бывает.

Я вздохнула, значит, не алкоголик, а пьяница,употребляющий водку циклами.

Короче говоря, в одну трезвую «циклу» к немуподошла Нинка и попросила привезти из больницы женщину. Дескать, родственница,а у самой Нины машина сломалась. Юра обрадовался и доставил молодую девушку.Выглядела пассажирка ужасно – серо-белая, с отечным лицом. Правая ступняотсутствовала, брючина была просто заколота булавками, левая нога загипсованадо бедра. Самостоятельно инвалидка идти не могла, и дворнику пришлось на рукахтащить ее в квартиру.

Примерно дня через два Амалия Карловна из стосемьдесят пятой отрядила Юрку сгонять в Шереметьево. Ее дочка, постоянноживущая в Англии, передала матери с оказией посылочку. Дворник быстро добралсядо нужного места, забрал сверток и уже хотел двигать назад, как заметил возлестоликов, где заполняли декларации, Нинку. Девушка быстро оформляла бумагу.Рядом в инвалидной коляске сидела безногая. Она смотрелась чуть лучше – нащеках появился румянец, губы накрашены.

Не зная почему, Юрка спрятался за киоск сгазетами и принялся следить за странной парочкой. Тут объявили посадку наПариж, и Нинка ходко повезла коляску к таможенному контролю. Дворник последовалза ними.

У стойки поджидали еще две убогие. Одна безруки, другая со всеми частями тела, зато практически лысая, будто новорожденныйпоросенок. Розоватую кожу головы покрывал редкий пух. Нинка подвезла коляску ивручила какому-то видному мужику бумаги. О чем они говорили, Юрка не понял, таккак не знал иностранных языков, запомнил только одно слово – «бен», «бен»,«бен», которое без конца повторяла Нина. Наконец таможенник дал добро, истранная компания отправилась на посадку.

– Ну, точно наркодельцы, – подвелитог Юра.

Я с недоумением поглядела на мужика.

– При чем здесь наркотики?

– Кино «Брильянтовая рука» глядела?Помнишь, как Никулин в гипсе золото вез? А эти, падлой буду, героин таскают,небось деньжищи лопатой гребут, – мечтательно протянул дворник.

Его взор затуманился. Очевидно, ему мерещилисьчемоданы, набитые долларами. Я молчала, стараясь понять, что к чему.

– Ну, давай, покеда, – неожиданнопрервал беседу дворник, – недосуг тут трепаться, работа ждет.

И он пошел к выходу, удовлетворенно рыгая. Ямашинально глядела ему вслед. Господи, во что я влезла на этот раз?

Домашние не проследили за температурой вотопительной системе, и в столовой стояла просто африканская жара. К ужинуКатерина соорудила в числе прочих блюд нежно любимое мной молочное желе.Аркашка в детстве называл его «дрожалкой» и отказывался даже прикасаться кбелому холмику. Впрочем, сегодня он тоже резко отодвинул тарелку с колыхающейсямассой и пробормотал:

– Как можно есть эту дрянь!