Знаки - Дэвид Бальдаччи

– Апокалипсис.

Теперь, кроме сирен, стал слышен и визг покрышек.

– Апокалипсис? Растолкуй.

– Нет времени, Уилл. Ты просто должен мне поверить.

– Ты просишь много. Слишком много.

– Я не просила твоей помощи.

– Тогда зачем эсэмэски?

Рил хотела было что-то сказать, но прикусила язык.

– Пожалуй, не хотела, чтобы ты думал, что я перешла на сторону зла. – Она умолкла, но лишь на секунду. – Сожалею, Уилл.

Не успел он ответить, как Рил выстрелила. Не в Роби, а в одного из недобитых ополченцев, теперь надумавшего стрелять по ним. Тот грохнулся на землю окончательно, с ее пулей в голове.

Когда Рил обернулась обратно к Роби, его пистолет был нацелен ей в голову, а обе ладони крепко обхватили рукоятку «глока». Палец завис над спусковым крючком. Теперь у нее не было ни шанса. Ее пистолет бесполезно болтался в опущенной руке.

Сирены уже завывали у нее буквально в ушах.

– Закрой глаза, Джессика.

– Предпочитаю оставить их открытыми.

– Я сказал, закрой глаза. Второй раз просить не буду.

Рил медленно закрыла глаза, мысленно подобравшись перед ударом пули. Роби потребуется лишь один выстрел. В этом она может на него положиться. Смерть будет мгновенной. Но она невольно продолжала гадать, что почувствует.

Секунды шли, но выстрела все не было.

Наконец Рил открыла глаза.

Уилл Роби скрылся.

Рил запрыгнула в свой пикап, врубила двигатель и устремилась обратно к главной дороге по маршруту, уводившему ее прочь от сирен и визга покрышек.

Наконец выскочив на твердый асфальт, она вдавила педаль газа в пол, и «Форд» понесся по дороге стрелой. И лишь удалившись на двадцать миль, когда плюмаж дыма уже не был виден за деревьями, сбросила скорость до восьмидесяти.

Съехав на обочину, разобрала оружие, убрала его в сумку и покатила обратно в аэропорт. По пути завернула на автомойку, смыв с «Форда» почти всю грязь, однако избавить его от царапин и вмятин, которых прежде не было, не могла. Но, когда сдавала машину обратно в прокатную контору, служащий даже не посмотрел на пикап. Только отметил количество бензина и пробег и распечатал счет.

– Быстро обернулись, – заметил он.

– Ага.

– Надеюсь, пребывание у нас вам понравилось. Мы славимся неспешным укладом жизни, миром и покоем.

– А вот это самообольщение, – пробормотала на это Рил, шагая к автобусу, чтобы доехать до терминала.

Она снова облачилась в туалете в старушечью маскировку и следующим рейсом полетела на восток.

Как только шасси оторвались от земли и солнце воспламенило горизонт, Рил откинула спинку кресла, закрыла глаза и задумалась о том, что узнала.

Кто-то со сверхсекретным допуском, минимум на три класса выше Роя Уэста, прочел его доклад.

Это было два года назад. Класс и допуски могли поменяться. Да уж наверняка поменялись. Тот человек сейчас занимает более высокий пост. Это и задает верное направление, и в то же время является источником проблем.

Не Гелдер ли? Два года назад он мог запросто быть как минимум на три класса выше субъекта вроде Роя Уэста, если не более.

Но это при условии, что Уэст сказал правду. Ей никак не установить даже тот факт, существовал ли на самом деле некто под кодовым именем Пройдоха Роджер.

Но ей известно о существовании доклада. Ей известно, что план, изложенный в этом докладе, приводится в исполнение. Известны некоторые из людей, пытающихся привести его в исполнение.

Она убила двоих из них и пыталась убить третьего.

«Но я знаю не всех».

А если она не будет знать всех до единого, по-настоящему положить плану конец она не в силах.

Рил поглядела за окно.

Через час полета на восток уже стемнело. В этой бескрайней черноте она видела лишь безнадежность.

Джессика проделала такой путь, едва не сложила голову, а предъявить нечего. А вообще-то есть. Она мысленно обратилась к тому, что в этой поездке было действительно важным.

Один человек.

Она до сих пор не до конца постигла, что там произошло. Разыгравшаяся бойня была для нее рутиной. Трупы, взрывы, разрушения… Это ее жизнь. Но на сей раз было нечто иное.

Рил закрыла глаза, и перед ней тотчас же появился образ Уилла Роби. Нацелившего пистолет ей в голову. Велевшего ей закрыть глаза, чтобы ему не пришлось в них смотреть перед смертоносным выстрелом.

Но он не выстрелил. Позволил ей жить дальше.

Позволил скрыться.

Это ее изумило. Нет, это ее потрясло.

А конкретнее, ее изумило чувство, с которым она ни разу не сталкивалась на своей работе.

Милосердие.

Уилл Роби, самый искушенный наемный убийца своего поколения, проявил к ней милосердие.

Увидев, как он убивает ее врагов ради нее, Рил подумала, что Роби вполне мог стать ее союзником. Что они доделают дело вместе. Что за нелепая мысль! Это ее схватка. Не его.

И тем не менее он позволил ей остаться в живых. И скрыться.

Его задание было бы выполнено. Агентство похвалило бы его за расторопность. Быть может, его повысили бы, сняв с полевых работ, или дали бы отпуск с шикарной премией. Он искоренил бы их проблему номер один в рекордное время.

А Роби взял и просто отпустил ее.

Она всегда восхищалась Уиллом. Он невозмутимый, хладнокровный профессионал, выполняющий свою работу и ни единым словом не обмолвившийся хоть об одном триумфе. Но при всем при том Джессика разглядела в его глазах бездонную скорбь, охватить которую ей было не под силу. И то же самое эмоциональное состояние она разглядела в себе.

Они очень похожи, она и Роби.

И он позволил ей жить дальше.

Убийцы так не поступают. Убийцы никогда так не поступают. Сама Рил не была уверена, что позволила бы Роби уйти, если б поменялась с ним местами.

«Вероятно, я застрелила бы его».

А может быть, она лгала Роби. О том, что не нужна ей его помощь. На самом деле она жаждет его содействия, потому что до нее наконец дошло, что свершить это в одиночку свыше ее сил. Значит, она дала промашку.

И теперь случилось то, чего с Джессикой Рил не бывало с малых лет.

Слезы заструились у нее из глаз, стекая по щекам.

Она снова закрыла глаза. И не открывала, пока самолет не коснулся земли.

А когда наконец открыла, то по-прежнему видела мир не очень ясно.

Двести миль. Роби проехал их без остановок, направляясь на восток. Теперь ему нужно туда. Но в конце концов даже его железная воля дала трещину, и пришлось остановиться, потому что он больше не видел дорогу.