Королева Карибов - Эмилио Сальгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, Граммон.
— Мне жаль огорчать вас, но его среди пленных нет.
— Я это знал.
— Однако, когда кончится грабеж, я прикажу обыскать все дома в городе. В каком-нибудь тайнике я его найду, кабальеро.
— Зря потратите время.
— А почему?
— Он уже в открытом море.
— Ускользнул! — воскликнул месье де Граммон удивленно.
— Да, на борту судна под названием «Эскуриал».
— И когда же?
— Еще вчера вечером.
— Черт возьми! Кто вам это сказал?
— Одна сеньора, моя знакомая.
— Та, что присутствовала при дуэли?
— Откуда вы знаете?
— Мне рассказал Кармо. Я интересуюсь, кабальеро, вашими делами. И куда отправился этот проклятый герцог?
— Во Флориду.
— А вы?
— Я собираюсь преследовать его, — ответил Корсар решительным тоном.
— Вы нас покидаете?
— Пока нет. У меня есть еще одно дело в Веракрусе, и я искал вас, чтобы посоветоваться.
— Что вы хотите еще предпринять?
— Я должен отправиться в Сан-Хуан де Люц.
— В форт! — вскричал французский дворянин, делая удивленный жест.
— Да, Граммон.
— Что за безумство, друг мой?
— Это не безумство; я должен пойти туда, чтобы получить важные сведения.
— Которые касаются герцога?
— Его и… Онораты.
— Фламандки?.. Что это за известие?
— Говорят, что она жива.
— Вы в это верите?
— Я вам скажу, когда поговорю с человеком, который находится в форте Сан-Хуан.
— Но это неприступная крепость.
— Я знаю.
— Испанцы там не собираются сдаваться; они даже имеют намерения поприветствовать наши суда канонадой.
— Говорю вам, я все равно пойду в форт.
— Вас схватят.
— Возможно, и нет.
— У вас есть талисман?
— Простая записка. Ее нужно передать человеку, которого я хочу расспросить.
— Кому вы хотите это поручить?
— Какому-нибудь испанскому солдату.
— Выбирайте. Их у нас триста или четыреста среди пленных.
— Прекрасно! А теперь послушайте меня, Граммон. Если завтра на рассвете я не вернусь, считайте меня мертвым или по крайней мере в плену.
— Кабальеро, хотите совета?
— Говорите.
— Пошлите к дьяволу этого человека и оставайтесь с нами.
— Нет, я должен пойти туда.
— Тогда я знаю, что мне остается делать.
— Что вы имеете в виду, Граммон?
— Я буду готовить моих флибустьеров к штурму крепости.
— Вы этого не сделаете.
— Сейчас нет, но если завтра на рассвете вас не будет здесь, мы пойдем на штурм этой твердыни и с Божьей помощью захватим ее, несмотря на сильный гарнизон и шестьдесят пушек, которые ее защищают.
— Я не хочу понапрасну жертвовать вашими людьми. Если я не вернусь, предупредите Моргана, чтобы он крейсировал на моем «Молниеносном» вдоль берега в течение недели, а после пусть отправляется, куда захочет.
— И вы думаете, кабальеро, что ваши флибустьеры спокойно уйдут, зная, что вы в руках испанцев? Не надейтесь на это.
— Запретите им ввязываться в такое рискованное предприятие.
— Они взбунтуются, кабальеро: они слишком любят вас.
— Хорошо, пусть поступают, как захотят. Впрочем, я ведь тоже не так прост, чтобы дать захватить себя. Я буду действовать осторожно. Ну, так дайте мне одного пленника.
Месье де Граммон вышел и вскоре снова вернулся, ведя за собой молодого испанского солдата. Считая, что его собираются расстрелять, бедняга был бледен, как полотно, и глядел на флибустьеров расширенными от ужаса глазами.
— Вот этот может вам пригодиться, — сказал Граммон, толкая его к сеньору ди Вентимилья.
Тот взглянул на солдата пристальным взглядом, потом сказал, положив ему руку на плечо:
— Я возвращаю тебе свободу без всякого выкупа и сверх того подарю тебе пятьсот пиастров, если ты сослужишь мне одну службу.
— Говорите, сеньор, — сказал испанец, ободренный этими словами.
— Ты знаешь маркизу де Бермейо?
— Кто же ее не знает в Веракрусе?
— А Диего Сандорфа?
— Доверенного фламандского герцога?
— Да.
— Я знал его, сеньор.
— Ты немедленно отправишься в форт Сан-Хуан де Люц и передашь сеньору Сандорфу эту записку. Скажешь ему, что ее посылает маркиза де Бермейо. Я буду ждать твоего ответа у подножия восточной башни, со стороны залива. Сделаешь это — получишь пятьсот пиастров. Но берегись, если обманешь меня. Мы завтра захватим форт, и ты умрешь в страшных мучениях.
— Я предпочитаю свободу и пятьсот пиастров, сеньор.
— В полночь я буду на указанном месте.
— Обещаю вам, что приду, сеньор.
— Ступай!
— А флибустьеры меня пропустят? Граммон подозвал корсара, который возился в углу со слитками серебра.
— Эй, друг, — сказал он ему. — Проводи этого пленного до наших аванпостов. Скажешь Ван Горну, что это посланец сеньора ди Вентимилья.
И, обернувшись к Корсару, который собирался выйти вслед за солдатом, еще раз предупредил:
— Будьте осторожны, кабальеро.
— Не беспокойтесь, Граммон.
— Надеюсь снова увидеть вас еще до рассвета.
— Если судьба не рассудит иначе.
— В таком случае мы захватим цитадель и освободим вас или за вас отомстим.
Три часа спустя, когда, устав от грабежей, флибустьеры расположились лагерем на городских площадях и дали себе и жителям передышку, маленькая лодка с четырьмя пассажирами на борту отошла от берега и направилась в сторону форта Сан-Хуан де Люц.
Это были Черный Корсар и трое его храбрых матросов. Корсар сидел на руле, закутанный в широкий плащ, и лицо его было скрыто под черной шелковой маской. Матросы были одеты в испанские костюмы, у каждого на боку была шпага, а за поясом пара пистолетов. Лишь у Моко за поясом был топор, оружие страшное в его руках, которым он владел много лучше, чем шпагой.
Ночь была темная и неприветливая. Со стороны Великого Залива дул сильный ветер, бросая на берег тяжелые валы, которые налетали и с долгим ревом разбивались о дамбу. Ни один огонек не светился на стоящих на якорях судах. Только на дальнем конце мола, по ту сторону форта, сверкали с интервалами зеленый и белый огни маяка.