Нежный ангел - Ли Бристол

Она не отпрянула, она оставалась все в той же позе. Но все в это мгновение кончилось, он увидел это в ее глазах.

Адам отдавал себе отчет в своих словах, он видел, что его слова вонзаются в нее, как маленькие отравленные стрелы. Но он не мог остановиться. Время застенчивости и игр прошло, все зашло слишком далеко. Его пальцы сжали ее голову, и он хрипло произнес:

— Я научу тебя любви, Энджел. Я покажу тебе лучшее, что может быть между мужчиной и женщиной, лучшее, что может быть вообще. Я сделаю тебя моей женщиной, и ты не будешь разочарована. Но я должен знать. Ты действительно этого хочешь?

Энджел медленно отстранилась от него и сидела в строгой, гнетущей тишине, пока не подошел кучер, чтобы открыть дверь. В голове у нее царили хаос, смятение, потрясение, но не по той причине, по которой он думал. Он что, хотел ее обидеть? Он думал, что она пришла к нему сейчас так же, как тогда, в поезде, чтобы посмеяться над ним, чтобы наказать себя за то, что она оказалась дочерью шлюхи, и наказать его за то, что он заставил ее узнать об этом? То, что он думал, почти не имело значения. Потому что его слова не обидели ее, и она смутилась не из-за того, что он отверг ее — если он сделал именно это. Она вдруг внезапно поняла что-то, что ей было неприятно, это бушевало в ней и будоражило ее чувства.

Разве ее мать чувствовала то же самое, когда легла в постель с тем бандитом? Понимала ли она так же четко, как отличала день от ночи, что этот человек погубит ее, или ее сердце так же таяло, когда он касался ее, и так же взрывалось от страсти, когда она смотрела на него? Она так же чувствовала себя опустошенной, когда его не было рядом, и она верила, что одна ночь в его объятиях стоила того, чтобы потерять весь мир?

Потому что Энджел все это чувствовала. Потому что чувства, которые пробудил в ней Адам Вуд, были бурными, не подчиняющимися воле, лишенными какого-либо здравого смысла. Она отказывалась доверять ему — но он был наиболее заслуживающий доверия человек из всех живущих на земле. Она презирала его спокойную силу и его ровный нрав, но она целиком и полностью полагалась на них. Она ненавидела его за то, что он с ней делал, но он всегда был в ее душе, был под ее кожей, и она хотела его — сейчас или на всю жизнь, она просто хотела стать частью его.

И если бы внутри ее рос и шевелился ребенок, что бы она сделала, куда бы она пошла? Стала ли бы она об этом думать в тот момент? Решила ли бы она в тот момент-, что все это стоило того?

Она узнала ответ на эти вопросы. Это было тяжело и причиняло ей боль, но теперь она знала ответ.

* * *

Адам проводил Энджел в ее номер, и она больше не смотрела на него. Его кожа натянулась, у него пересохло в горле, и каждая частица его тела все еще была напряжена от желания, и пустота потери почти поглотила его. Он хотел сказать, что ему жаль, но ему не было жаль. Он хотел попытаться заставить ее понять, но он сам не понимал.

Он открыл дверь и тронул ее за плечо.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и вдруг внезапно отпрянула в сторону. Нет, это кто-то резко отшвырнул ее от него, и она влетела внутрь комнаты с ужасом на лице. Адам бросился к ней, и дверь за ним захлопнулась. У него было полсекунды на то, чтобы бежать за револьвером, которого не оказалось на бедре, а потом яркий белый свет взорвался в его голове.

Они застали ее врасплох. Этого бы не случилось, если бы ее рефлексы не были притуплены усталостью и скорбью, если бы ее так не отвлекли будоражащие, приводящие в смущение мысли, если бы ее разум не дрогнул от воспоминаний о прикосновении Адама. Но перед тем как она смогла вскрикнуть, или дать им отпор, или нагнуться за ножом, который, даже когда была нарядно одета, она носила, прикрепив к внутренней стороне бедра, в ее рот запихнули кляп, грубо толкнули ее на пол вниз лицом, руки дернули за спину, и она почувствовала, как веревка больно врезалась в запястья.

Все, что находилось в ее номере, было разодрано в клочья. Матрас почти стащили с кровати, столы и стулья были перевернуты, ящики бюро поставлены перпендикулярно, скудное содержимое шкафа было разбросано по всей комнате. Ее глаза в панике искали Библию, которая, хотя и валялась на полу, у Пала, не раскрывшись. Крест! Даже еще не узнав тех двоих с поезда, она поняла, зачем они пришли. Она несколько дней не видела крест, иногда в долгие, темные, пустые дни она вообще забывала о нем. Но теперь они за ним пришли.

Но они его не получат. Адам… Адам лежал ничком возле двери и не шевелился, и вид темно-красного пятна, окрасившего золотистые волосы на затылке, заставил ее сердце учащенно забиться от страха, заставил целый мир померкнуть в неумолимом ужасе. Нет. Он не умер. Он поднимется, в любой момент он поднимется и придет ей на помощь, так, как всегда приходил. Но он не двигался.

«Адам! — кричала она про себя. — Адам, не умирай, пожалуйста, не умирай! Пожалуйста, вставай, ты нужен мне!»

Но кляп, которым они заткнули ей рот, давил на ее язык и затруднял дыхание, и она не могла проронить ни звука.

Один из нападавших грубо, за волосы, поднял ее на ноги, и ее глаза потемнели от боли. Ее посадили в кресло. Руки были больно отведены за спину, но она не пыталась освободиться. Ее взгляд был устремлен на Адама, и в этом взгляде были и просьба, и мольба…

Другой человек, у которого рука лежала на оружейном ремне, сильно прижал ствол револьвера к ее виску.

— Значит, так, барышня, — произнес он. — Я выну эту затычку из твоего рта, чтобы мы могли немного побеседовать. Но я предупреждаю тебя, что если ты закричишь или даже тяжело задышишь, я размажу твое хорошенькое личико по стенам этого номера. — Для большей убедительности он ткнул револьвер ей в висок. — Он у тебя?

Его партнер, более молодой и худой, подошел, прихрамывая, к Адаму и презрительно пнул его сапогом.

— Кейс, мне кажется, он еще жив. Ты хочешь, чтобы я его прикончил?

— Лучше свяжи его. — Кейси не смотрел на Адама. — Он может нам понадобиться.

Энджел не могла отвести глаз от Адама, когда Дженкс стал туго завязывать веревки на его руках и ногах. Он не шевелился.

Кейси внезапно грубо схватил ее за подбородок и заставил ее посмотреть на него.

— Ты слушаешь меня, женщина? Только пикни — и он мертвец!

Со страхом, вцепившимся в ее горло, как птица острыми когтями, Энджел дала понять, что поняла его.

Кейси засунул пальцы ей в рот и выдернул кляп. Когда она ловила ртом воздух, ее горло непроизвольно издало несколько давящихся звуков.

— Где он? — спросил Кейси. — Что ты с ним сделала?

Дженкс помог Адаму сесть, чтобы убрать его от двери, в случае если им придется срочно смыться. Голова Адама бессильно повисла. Он застонал.

Энджел вздрогнула, и по ее телу прошла волна облегчения. Когда она увидела, что Адам пытается открыть глаза, у нее от радости закружилась голова. Он снова застонал. Он жив!