Не такая, не такой - Ашира Хаан

— Завтра поминки, — прервала она мое покаяние. — Сорок дней. Соседка была там, когда родственники разбирали его документы и нашли наш домашний адрес и телефон. Он, говорит, в последнее время часто плакал и каялся, что единственного ребенка бросил. Хотел увидеться, но было стыдно. Она решила выполнить его волю и найти меня хотя бы после смерти.

От неожиданности не сразу нашелся, что сказать. Как только я восстановил справедливость, Соня ее тоже восстановила. Не торгуясь, не обижаясь и не наказывая меня.

Где делают таких женщин? Мне нужно еще про запас.

— Ты поедешь? — тихо спросил я.

Она молча пожала плечами, потом кивнула.

Ну ладно, немного все-таки еще обижается.

Но с этим я хотя бы знаю, что делать.

Привлек ее к себе, втянул носом запах волос, поцеловал в макушку. Посмотрел в глаза:

— Пожалуйста, звони мне. Я бы очень хотел поехать с тобой, но…

— У тебя работа, — покорно кивнула Соня, как будто ничего другого и не ждала.

— Да.

— Тебя нельзя отвлекать, — тем же скучным голосом продолжила она.

Неужели это всегда так по-мудацки звучало, когда эти слова говорил женщинам я сам?

— Можно. Тебе можно. Пиши, звони, когда тебе удобно. Договорились?

— Хорошо, буду

Конечно, не будет, постесняется. Но это тоже исправимо.

Высадил Соню у дома, рванул в офис. Надеюсь, она хоть поспит после сегодняшней ночи. А вот мне понадобится очень, очень, очень много кофе. Но на сердце жаловаться не буду, как и на отсутствие спорта. Сегодня, будем считать, отлично потренировал сердечно-сосудистую систему, добавил организму эндорфинов. Пусть теперь сам из них добывает энергию и работоспособность.

По дороге застрял в пробке, разумеется. Десять утра — наконец-то офисный планктон продрал глаза и выдвинулся протирать кресла в опен-спейсах. Чтобы не присоединиться к стаду баранов, гудками разгоняющих трафик, набрал пока Алика:

— Спасибо, что не стал рассказывать. Я бы не поверил, — покаялся я.

— Я знаю.

— Ты такой умный, тебе там череп не жмет?

— Жмет, Юл, — у Альберта был такой мертвый голос, что кажется не один я хреново спал. Но он, похоже, не по такой приятной причине.

— В следующий раз облегчу твои страдания тупым тяжелым предметом, если не будешь мне такие вещи рассказывать.

— Это угрозы? Могу идти в полицию? — в его голосе прорезался слабый интерес.

— В хуицию. Я на тебя зол.

— Прости. Я был не прав.

Опа… вот это номер. Чтобы Алик извинялся и признавал неправоту?

— У тебя все хорошо?

— Нет, но ты ничем не поможешь.

— Окей, — я поколебался, но тут пробка собралась рассасываться, и я понадеялся, что он достаточно разумный человек, чтобы попросить помощи, если все будет по-настоящему плохо.

В офисе стоял дым коромыслом — ремонт никто не удосужился отменить, даже я, поэтому к сотрудникам, бегающим с выпученными глазами, добавились строители, которых нервировали бегающие сотрудники. Никто не работал, но явились все вовремя, чтобы, не дай бог, не пропустить следующую серию разборок. Трудовой дисциплиной займусь позже, пусть пока буйствуют. Так от них меньше вреда, чем если бы пытались работать в неспокойное время.

Большинство сегодняшних дел — рутина. Кроме одной встречи со сбежавшим от гениального руководства Влада поставщиком.

Можно было остаться дома и работать удаленно, но две два довода против: Агния все еще сверкала глазами, ее доверие я еще не восстановил и — Сони в моей постели все равно нет, так какой смысл?

Ольга сказала, что Влад уехал из страны, испугавшись моего гнева. Что-что, а чуйка у него работает хорошо. Будь я чуть позлее, это бы даже имело смысл, настолько я был в шаге от того, чтобы устроить ему настоящие неприятности.

Своей же вины моя бывшая жена ни в чем не видела и крайне удивилась, когда я на эту вину ей намекнул. Впрочем, обо всем этом можно было догадаться только из ее криков, молчания, попыток манипуляций и ухода от вопросов. Разговаривать со мной на громкости ниже восьмидесяти децибел она сегодня утром считала недостаточно уважительным.

Когда стало понятно, что пообщаться нормально, как родители, мы не сможем, я ее выгнал и велел пока на глаза не показываться.

Напугает мне нежную Сплюшку еще.

Про Влада я думать не хочу.

Сначала завод.

Не замечал, как за этой мантрой прятался сам от себя. От необходимости принять самое плохое решение в моей жизни. Каким бы оно ни было.

После первой чашки кофе написал Соне, предлагая вечером встретиться, но она ответила, что у нее работа в вечернюю смену, которую никак, совсем никак никуда не перенести, и не отменить. Начинаю постепенно привыкать к тому, что мне ее не переупрямить, особенно на расстоянии.

Пообещал себе, что сейчас закончу с договорами и сразу поеду к ней туда, возьму в охапку и увезу, несмотря на возражения.

Это был великолепный план и самая божественная мотивация из всех возможных. У него был только один недостаток.

Когда я закончил, на часах было два ночи.

Молодец.

Написал ей «Спокойных снов», — она сразу прочитала, но ничего не ответила.

Спать завалился прямо на диване в кабинете. Какой, к черту, смысл туда-сюда гонять?

Из этих соображений я когда-то в период трудоголизма и купил квартиру поблизости.

В нее же потом пустил и Влада, когда он тоже стал зависать в офисе допоздна и по-сиротски ночевать на диване.

И куда моментально просочилась Ольга, потому что она, конечно же, мать, как иначе. Надо позаботиться о ребенке.

Так моя «перевалочная база» превратилась в «семейное гнездышко», обзавелась личными комнатами для каждого, иконостасом из наших фотографий, а теперь еще и великолепной историей разборок.

В общем, только сжечь. В смысле, продать.

Где-то когда-то у меня была личная помощница для таких вещей, чтобы не заниматься самому, а теперь самое время восстанавливать забытые навыки. Ну или снова нанимать помощницу.

Помощника.

По очевидным причинам.

Утром проснулся и получил от Сони смайлик в ответ на вчерашнее сообщение.

Ну, что ж, будем считать, хороший знак.

Тут же написал, спросил, где она.

«Едем на кладбище с моим двоюродным дядей, его женой и какими-то еще родственниками».

Счастливая женщина, если до своих тридцати пяти не встречалась со всеми этими двоюродными дядями и «какими-то еще родственниками». Половина удовольствия от развода с Ольгой была в том, что мне больше не надо видеться на праздниках с ее многолюдным кланом.