Мила Рудик и Магический Синод - Алека Вольских

Акулина нахмурилась и твердо покачала головой.

— Нет. Мила не могла напасть на Гурия. Она этого не делала.

Вирт кивнул Акулине.

— Спасибо, госпожа Варивода. У Защиты больше нет вопросов к свидетелю.

— Есть ли вопросы к свидетелю у Обвинения? — спросил Мстислав, когда Вирт возвращался на место.

Злата встала из-за стола.

— Да, у Обвинения есть вопросы.

Она подошла к Акулине.

— Скажите, госпожа Варивода, — медовым голосом спросила Злата, — а если бы вдруг случилось так, что ваша подопечная узнала о сговоре вашего жениха с некромантом, который хотел ее убить, или с упомянутым сегодня Игнатием Ворантом, который убил ее друга, тогда она могла бы напасть на него?

Акулина холодно посмотрела на Злату.

— Я не могу представить себе такую ситуацию. Исключено, чтобы Гурий оказался сообщником Некропулоса или Многолика.

Злата прокашлялась.

— Значит, вы не можете представить себе такую ситуацию? — зачем-то переспросила она.

— Нет, — категорично качнула головой Акулина, — не могу.

Злата скептически вскинула брови и произнесла, будто обращаясь к самой себе, но достаточно громко, чтобы это слышали судьи и первые ряды публики:

— Что не исключает любого развития событий.

Она отвернулась от свидетельского кресла, чтобы вернуться на свое место, когда Акулина вдруг уверенно и спокойно сказала ей в спину:

— Но даже если бы случилось то, что в принципе невозможно, и Гурий пошел бы на сделку с некромантом, Мила и тогда ни за что на него не напала бы.

Злата чуть ли не скрипнула зубами и обернулась к свидетелю.

— Мила могла бы защищаться, если бы Гурий угрожал ей, что тоже невозможно, — невозмутимо глядя на Обвинителя, продолжала Акулина, — но она никогда бы не подняла на него руку первая.

Пару секунд Злата стояла молча и почти не двигалась, словно выпад Акулины выбил почву у нее из-под ног. Потом, видимо, взяв себя в руки, она сделала глубокий вздох и с фальшивой улыбкой сказала:

— Спасибо, госпожа Варивода. У Обвинителя больше нет вопросов к свидетелю.

Мила едва сдерживалась, чтобы скрыть улыбку, — когда Злата вернулась на место, она была пунцовая от злости.

— На сегодня заседание суда объявляется закрытым, — ледяным голосом объявил Мстислав. — Следующее заседание назначено на четырнадцатое сентября.

Публика в зале зашумела, вставая с мест. Мила не спешила следовать их примеру. Задумчивым взглядом она следила, как судьи поднимаются из-за стола и покидают Светозариум. Ни Мстислав, ни Велемир ни разу не повернули головы в ту сторону, где находились места Защиты и Обвинения, а также многочисленные ряды для публики. И только Добролюб уже у самой двери из зала оглянулся и посмотрел прямо на Милу. Изучающий взгляд пронзительно светлых глаз остановился на ней лишь на мгновение, но Мила многое бы отдала, чтобы узнать, о чем в это мгновение думал самый молодой Владыка Триумвирата.

С друзьями Мила рассталась возле главного входа Менгира. Они спешили в Думгрот на уроки, а Миле предстояло еще несколько часов провести в обществе Вирта. Не дав ей даже возможности возразить, ее Защитник заявил, что у них есть неотложные темы для обсуждения, после чего предложил наведаться к нему в контору.

Контора «Титул и Нобиль» находилась недалеко от Центральной площади на почти безлюдной улице Акаций. Чистая, вымощенная гладким булыжником мостовая, аккуратные, выкрашенные под цвет красного кирпича двухэтажные здания по обе стороны дороги и деревья белой акации — все это буквально обволакивало обещанием тишины и комфорта. Акация, конечно же, в это время года не цвела, но Мила с легкостью представила, как красиво и волшебно здесь бывает весной, когда улица утопает в запахе белых цветов.

— Эту контору основали еще двести лет назад мой отец и его друг Гораций Титул, — говорил Вирт, когда они с Милой поднимались по лестнице, застланной ковровой дорожкой бордового цвета. — Гораций не эльф, но это не помешало им с моим отцом в студенческие годы сдружиться. Восемь лет бок о бок в Золотом глазе, потом служба в Менгире, и наконец — вот эта контора. Они до сих пор лучшие друзья, но за полтора века им несколько поднадоело заниматься одним делом, так что это дело вместе с конторой вручили мне — по наследству. А я решил быть почтительным сыном и не стал менять название. И им приятно, и мне не пришлось ломать голову над переименованием.

Они поднялись на небольшую площадку. Пол здесь был укрыт мягким темно-красным ковром, возле стены стояла удобная с покатой спинкой скамья для посетителей. Пока Вирт открывал ключом дверь под цвет ковра, Мила разглядывала изящные резные столбики перил.

Наконец Вирт распахнул перед Милой дверь и пропустил ее вперед. Мила послушно зашла в помещение. Пока она осматривалась, Вирт снял свой ярко-желтый плащ и повесил на вешалку у двери. Сложенный зонт, того же немыслимо яркого цвета, что и плащ, отправился в подставку для зонтов, вырезанную из темного дерева и по форме напоминающую искореженную фигуру кикиморы.

— Проходи, располагайся, — гостеприимно сказал Вирт, направляясь к большому дубовому столу, который сразу напомнил Миле учительский стол Альбины. — Куртку можешь повесить на вешалку.

Последовав его совету, Мила сняла верхнюю одежду и только после этого прошла на середину комнаты.

— Присаживайся, — улыбнулся Вирт. — У тебя на выбор два кресла, но, предупреждаю, они абсолютно одинаковые.

Кресла, обтянутые кожей цвета молочного шоколада, были широкие и удобные на вид. Пожав плечами, Мила села в ближайшее из них. Сняв пиджак и повесив его на спинку стула, Вирт тоже сел. Он зачем-то полез в стол, а Мила тем временем продолжала озираться вокруг, изучая мебель в кабинете. Красноватый цвет древесины показался Миле похожим на ее волшебную палочку.

— Эта мебель из секвойи? — спросила она, поворачивая голову к Вирту.

— Да, — ответил он и одновременно положил что-то на край стола со стороны Милы, после чего поднял на нее глаза и улыбнулся.

— Мой перстень! — не сдержав радости, воскликнула Мила.

Прямо перед ней лежало золотое кольцо с красно-малиновым камнем. Ее кольцо. Мила никогда и ни с чем не спутала бы свой карбункул — он был единственным в своем роде. А еще она явственно ощущала свою связь с ним — невидимую глазу, нематериальную.

— Я могу его взять? — спросила она, неуверенно переводя взгляд с перстня на улыбающееся лицо Вирта.

Он усмехнулся.

— Конечно, можешь. Он же твой.

Мила протянула руку и взяла перстень со стола, но, вместо того чтобы надеть, растерянно повертела в пальцах.

— А как мне…

— Пароль? — догадался Вирт. — Он не нужен. Твой перстень побывал в руках у наших заклинателей… Я говорю об эльфах… Они сделали то, чего не умеют ваши маги, — теперь этот камень будет служить первому, кто его наденет, и никогда никому другому. В этом есть свои минусы и свои плюсы.