Однажды была осень - Марина Полетика

— Ника, а скажи, пожалуйста… — задумчиво начала Лина, которой ужасно хотелось с кем-нибудь поделиться полученными вчера эмоциями и сегодняшними по этому поводу мыслями. — Вот представь: интересный мужчина, образованный, не бедный, женат, дети у него, бизнес. А в свободное время он поет в ресторане. Так мало того — переодевшись в цыганку. Как тебе?

— Муж, что ли? — немедленно заинтересовалась Вероника.

— Нет, знакомый.

— А лет ему сколько?

— Ну, сорок скоро. Как нам с тобой примерно.

— Ха — нам! — фыркнула Ника. — Нам с тобой сорок никогда не будет. Максимум — тридцать семь. А поет хорошо?

— Ну… хорошо, — нехотя признала Лина. — Даже очень. Знаешь, так — не мужчина и не женщина. Специально приезжают его слушать, ресторан за городом. Он не то чтобы кривляется, нет. И голос…

— Классно! Я бы послушала. Возьми меня как-нибудь с собой. А чего тебя волнует-то, я не поняла?

Лина замялась, не зная, как получше сформулировать.

— Ну… э… Нехорошо как-то. Неприлично.

— Батюшки! — захохотала Вероника так, что дремавшие на заднем сиденье Буська и Кэти проснулись и заворчали. — Мужику сорок лет, он уже все, что положено, сделал, ты же сама говоришь. Так может он себе позволить что-нибудь эдакое, для души? А?

— Наверное… — осторожно согласилась Лина.

— Ты скучная и заморенная, как мои мюнхенские соседи! Работа — дом, пиво — сосиски, телевизор — футбол, разрешенный секс с соседом. Стандарт. Тьфу! А вот меня бы взяли — я бы сейчас пошла плясать. Ай нэ нэ, ай нэ нэ, ромалэ-чего-там-эх! — затрясла она плечами. — И потом, ты же знаешь, все мужики к сорока начинают что-то такое придумывать: или любовь какую-нибудь там, где раньше просто перепихнуться могли. Или с парашютом бегут прыгать. В политику лезут или в Африку едут на носорогов охотиться. Тебе жалко, что ли?

— Кого? Носорогов? — не поняла Лина. — Жалко, конечно, они же редкие. Вымирающие.

— Галка, я тебя обожаю! — опять заливистый хохот Вероники и заполошный лай на заднем сиденье. — Я имела в виду — тебе что, жалко, если мужик в свободное время оттянется по полной? Кому от этого плохо, если всем хорошо? Этот твой еще безобидный. Мой вот гуляет по-черному. Как раз под сорок и начал, все никак остановиться не может. Слушай, а твой чем мается?

— Ничем вроде, — неохотно сказала Лина, уже предвидя ответную реплику. — Работает много, и все…

— Значит, гуляет! По-другому никак! — торжествующе выпалила Вероника, как будто сделала очень приятное для подруги открытие. — Что молчишь? Скажешь, нет? Просто ты пока не в курсе.

Лина молчала, не находя слов для легкомысленного шутливого ответа.

— Мой тебе совет — не жди, пока тебе под нос доказательства сунут. Тоже себе любовника заведи. Глазки будут гореть, драйв такой появится.

— Мне никто не нравится! — глупо отнекивалась Лина.

— Да брось! — отмахнулась Вероника. — Нравится — не нравится… Танцуй, моя красавица! Не заморачивайся. Кстати, я все тебя спросить хочу: вот у вас этот рыжий — он кто?

— Валентин, что ли? — насторожилась Лина. — Зоопсихолог.

— Круто! Обожаю мужиков, которые чем-то необычным занимаются. А этот еще такой… вот мужик. Харизма у него. И с юмором. Короче, нравится он мне. Значит, надо сделать вид, что моя Катька — истеричка, и записаться к нему на прием. Так?

— Между прочим, он муж Рады, — проинформировала ее Лина.

— Какой ужас! — засмеялась Вероника. — Но ты же ей не расскажешь?

— Слушай, между прочим, уже час, а подарка мы так и не купили, — Лина решила сменить тему разговора, который ей вдруг перестал нравиться.

— Какой кошмар, — повторила Вероника, но на этот раз уже впав в неподдельное уныние. — А что делать? Не пойти нельзя и без подарка — нельзя…

— Погоди! У меня дизайнер знакомый есть, как раз по собачьим всяким шмоткам! — вдруг вспомнила Лина. — Моя знакомая показ устраивала, у меня визитка есть.

— Круто! — радостно завопила Вероника. — Шмотки от кутюр — самое то! Что ты раньше не сказала?!

В оставшийся час они успели договориться о встрече с тем самым дизайнером Женей-Юджином, который, к счастью, оказался на месте, выбрать у него вещицы (Лина остановилась на шубке из розового искусственного меха, отделанной кружевами и стразами, а Вероника — на очаровательном платье невесты и крохотной диадеме) и пулей долететь обратно в Карасье.

Лина припарковала машину перед домом Харламова. Дамы выбрались наружу, подхватив замученных шопингом собачонок, мечтавших вовсе не о дне рождения, а о возвращении домой, к родной подстилке и любимым мисочкам. И замерли, рассматривая дом. Огромный, мрачный, с крышей странной сложной формы, которую снаружи поддерживали балки из грубо отесанных стволов, он и вправду был похож на гигантскую хищную птицу, какие живут в горах, птицу, распустившую тяжелые крылья и собирающуюся взмыть в воздух.

— Во-от! — торжествующе сказала Вероника, будто это был ее собственный дом. — Как в горах — я же тебе говорила! Он и дизайнеров выписывал из этой своей Каролины, что ли. Я про его тамошний дом в одном американском журнале читала.

Гостей ждали. Как только Лина и Вероника поднялись на крыльцо, тяжеленная, будто бронированная, дверь легко открылась, и на пороге показалась Маша — как всегда, аккуратно причесанная, в белой блузке с накрахмаленным воротничком и черных туфлях на каблуке. Она помогла гостям раздеться (Кэти и Буська снимать свои наряды не стали) и проводила в гостиную.

Лина, считавшая себя экспертом в области дизайна интерьеров, испытала культурный шок — такого она еще не видела. Посреди гостиной, занимавшей почти все пространство первого этажа, возвышался гигантский камин. Он проходил сквозь перекрытия второго этажа и был выложен из едва отесанных серых булыжников. Мебель в гостиной была тоже огромной, будто здесь жил великан: необъятный кожаный диван и кресла в стиле кантри, стол-аэродром на толстых ногах-бревнах, торшеры со стойками из стволов деревьев, люстра из гигантского корневища. На полу — ковер с длинным ворсом из грубого экологически чистого волокна, больше похожий на нестриженый газон. В таком доме, подумала Лина, должны жить огромные собаки, как в андерсеновском «Огниве», а не крошка Алиса, которой сегодня исполнился год.

Но посреди этих декораций уже резвились на полу три йорка в разноцветных попонках, а никаких других сказочных псов не наблюдалось. Как, впрочем, и хозяина этого замка.

— Располагайтесь, пожалуйста, Геннадий Матвеевич сейчас выйдет, — ровным, в меру любезным голосом сообщила горничная-экономка и ушла.

— Что? Убедилась? Круто?! У него денег — куры не клюют! — восторженно прошептала на ухо Лине Вероника и стала вертеть головой по сторонам.

Лина, не решившись присесть на шикарный диван, постояла посреди помещения, потом подошла и украдкой потрогала стоявший в углу гигантский, как и все здесь, фикус — настоящий. Фикус ей понравился, а вот дом, диван, ковер, люстра и все прочее — нет. Все было слишком большим и нарочито «дизайнерским». Трудно поверить, что в этом холодном, бездушном, подавляющем пространстве обитали люди. Ни безделушки, ни картинки, ни фотографии. Не дом, а декорации для фильма о покорителях Запада или золотоискателях, уже накопивших первоначальный капитал.