Алый камень - Э. Энн Джуэл

Оскар ухмыляется.

— Дэниел — блестящий фотограф, который был в нескольких шагах от львов во время африканского сафари, и он снимал видео в центре зон боевых действий. У него безупречный вкус в одежде, вине и…

— И каждый момент, который мы проводили вместе, был запечатлен на фото или видео. Все наши отпуска были потрачены на то, чтобы сделать лучший кадр. Он воспринимает жизнь через объектив, и я знаю, что иногда он видит через него вещи, которые большинство из нас никогда не смогут увидеть, но, если честно, мне всегда казалось, что в наших отношениях было трое: я, Дэниел и его камера. Я отчаянно хотела разделить с ним закат или вид на океан и не думать о том, чтобы запечатлеть этот момент. Я просто хотела жить в этом моменте.

— И этот Тео живет в моменте?

— Ну, я никогда не видела, чтобы он что-то фотографировал. Я не знаю, как это объяснить. Дело не только в Тео, а в том, какая я с ним. Он такой непредсказуемый, ворчливый, и в нем есть эта гневная страсть, которая поглощает меня. Меня восхищает все, что он делает, независимо от того, насколько это обыденно, но я никогда не хотела сфотографировать его. Мне просто нравится погружаться в каждый момент с ним.

Оскар потягивает кофе, затем качает головой.

— Это новая любовь. Волнующая и страстная. Это когда все в другом человеке идеально, даже его недостатки. — Он вздыхает и смотрит вдаль. — Она всепоглощающая, когда вы живете сексом, потому что ваши тела не могут насытиться друг другом, когда вы нуждаетесь друг в друге настолько, что вам кажется, будто вы хотите заползти внутрь другого человека. Это самая неутолимая жажда.

Этот разговор отклонился от намеченного пути. Я не могу вести разговор о сексе со своим отцом, даже если все, что он говорит, совершенно верно.

Я прочищаю горло и немного ерзаю на своем стуле.

— Это то, что у тебя было с мамой?

Он медленно кивает, и боль тянется к его бровям.

— И несмотря ни на что, новизна улетучивается, даже если любовь остается. Однако ты знаешь, что ты с правильным человеком, когда то, что выводит тебя из мрачных дней — это та искра страсти, которая у тебя когда-то была. Это не обязательно должен быть грандиозный фейерверк, просто искра. Крошечный кусочек жизни.

Тяжело вздохнув, я еще немного побарабанила пальцами по столу.

— Это не имеет значения. Не думаю, что он вернется. Моя искра — этот крошечный кусочек жизни — будет не более чем иллюзией, призраком, за которым я буду гоняться до конца своих дней.

Рев его смеха заполняет комнату.

— О, Руби… Я даже не узнаю женщину, стоящую передо мной. Ты можешь выследить муравья, зарытого в трещину в земле посреди страны третьего мира. Если этот парень — твоя искра, то перестань спотыкаться о свою нижнюю губу и иди ищи этого ублюдка.

Я качаю головой.

— У меня нет компьютера.

Он бросает на стол пачку денег.

Я качаю головой.

— Я больше не хочу такой жизни.

— Ради всего святого, Руби! Ты не можешь этого сделать.

Уставившись на деньги, я моргаю снова и снова. Все не так просто.

— Это рак, — говорит он более мрачным тоном.

— Да.

Я ожидаю спора. Вместо этого он собирает деньги и засовывает их обратно во внутренний карман пиджака.

— Ты умна — всегда была умна. Ни один мужчина не стоит твоей жизни. На этот раз ты должна выбрать себя. Это не эгоизм, это необходимость. Может быть, ты найдешь себе подходящего южного джентльмена, купишь особняк и подаришь мне кучу внуков для того, чтобы я смог их баловать.

Мне хочется смеяться. Нет ничего более очаровательного, чем игривая сторона Оскара.

— У меня не может быть детей.

Он изучает меня.

— О? Рак?

Я качаю головой.

— У меня был или есть эндометриоз. Я думаю, они говорили о «выигрыше в лотерею», когда говорили о моих шансах забеременеть.

— Почему ты мне не сказала?

Теперь я смеюсь.

— Дэниел все равно не хотел детей, а я не люблю обсуждать свои женские проблемы с отцом.

— Оскар.

Я закатываю глаза.

— Ты не «мой Оскар», ты мой отец. Я не называю тебя «папой», но, когда обращаюсь к тебе, ты, на самом деле, мой папа!

— Успокойся, Руби. — Он ухмыляется, вонзая зубы в очередной кусок бекона.

— Я Скарлет, а не Руби. — Я скрещиваю руки на груди. Это жалко. Как ему удается каждый раз сводить меня к двенадцатилетней девочке?

Он продолжает ухмыляться.

— Мое настоящее имя не Скарлет, не так ли?

У моего отца было много псевдонимов. Мне всегда было интересно, была ли Скарлет Стоун тем, кем назвали меня мама и Оскар, когда я родилась. Это имя записано в моем свидетельстве о рождении, но, возможно, это не мое оригинальное свидетельство о рождении.

— Мне все равно. — Это правда. — Я собираюсь проверить Нелли. — Я встаю. — Не укради ничего.

Меня зовут Скарлет Стоун, и очень немногие вещи в жизни способны меня шокировать.

Нолан и Гарольд вернулись неделю назад, поэтому Оскару запретили появляться в поместье Муров. Ничего хорошего от встречи Гарольда и Оскара ждать не приходится. Три дня, которые Оскар провел со мной на работе, были наполнены флиртом и тревожным сексуальным напряжением между Нелли и моим отцом. Не знаю, почему я предполагала, что психическое состояние Нелли не позволит ей быть женщиной в этом смысле, но я ошибалась. У них было достаточно сексуальных намеков, чтобы мне хотелось прикончить себя, по крайней мере, несколько раз в день.

— Как Нелли? — спросил Оскар, как только я вошла в дверь. Он купил себе двуспальную кровать, которая занимает половину главной комнаты, и массажное кресло. Мой стул для пикника стоит у стены в сложенном виде. Я люблю сразу идти в свою комнату, когда возвращаюсь в квартиру, чтобы избежать разговора о Нелли, который он всегда хочет завести.

— Все еще замужем.

Один и тот же вопрос каждый день. И тот же ответ.

— Ну вот, Руби… ты сама это сказала. У них нетрадиционный брак. Я думаю, это означает открытый брак.

Я останавливаюсь, не доходя до своей спальни, и поворачиваюсь на каблуке.

— Нет. Нетрадиционный означает, что Гарольд — дрянь, а Нелли подавлена, чтобы никогда не стать лучше, потому что то, что сделало ее такой, похоже, является совершенно секретным в этой семье. Она так близка к тому, чтобы вспомнить. Я чувствую это. В какой-то момент что-то всколыхнет ее память, но я не знаю, что это будет.

Я скребу зубами по нижней губе. Мое любопытство и «потребность знать» были на пределе уже несколько недель. Это нехорошо. Моему телу нужен сон, но между Нелли и Тео я не могу позволить своему разуму отдохнуть.