Гламуру вопреки - Карен Ямпольски

Минди кивнула.

— Ну, это история со счастливым концом. Второго ребенка я родила благодаря ЭКО. И я тебе скажу: все эти кошмары стоят награды, которую ты в итоге получишь. Потому не сдавайся. Думай о награде.

— Ну, — сказала я, — я стараюсь не обольщаться. Уж слишком часто мои надежды оканчивались разочарованием.

Минди ободряюще обняла меня за плечи:

— Интуиция подсказывает мне, что у тебя все получится. Держись.

Ее оптимизм и наш разговор в целом принесли мне большое утешение. Я была ей крайне благодарна. А потом она запросто ответила на множество вопросов об этом деликатном процессе и ее с мужем эмоциональном состоянии. Некоторые вопросы носили довольно интимный характер, но Минди вовсе не противилась моему вмешательству.

— Если я еще чем-то могу тебе помочь, ты просто дай знать, — заверила она меня.

Я, конечно же, попросила сохранить информацию в секрете. Я не хотела, чтобы кто-либо еще узнал о моих трудностях — тем более Степфордские Близнецы. Она побожилась, что это останется между нами. Между нами и Кейси, если говорить точнее.

А смена дизайна тем временем проходила с завидной легкостью, в основном, благодаря стараниям Свена и его команды. На обложку того номера нам удалось завлечь большую «звезду» — юную актрису Лору Лонэган. Съемки дались нам немалой кровью, поскольку по ходу дела ее бросал парень — по телефону. Я думала, нам придется стирать трубку при помощи «Фотошопа»: она не выпускала ее из рук — то набирала его номер, то ожидала следующего звонка, чтобы завязать очередную бурную ссору.

Я думала, нам не удастся получить ни единого пристойного кадра, но Свен, как обычно, задействовал волшебство. Когда он показал мне макет, я остолбенела. Фотография получилось очень красивая. Слишком красивая. До того красивая, что мне показалось, будто передо мной обложка «Фэшенисты». Я отнесла снимок, чтобы продемонстрировать его всем остальным.

Все осыпали Свена восторженными охами, и он это, кроме шуток, заслужил. Среди поющих осанну затесалась также Минди, которая воспользовалась случаем, чтобы прокомментировать размер заголовков, чем до крайности разозлила Свена.

Из-за этих нередких замечаний по дизайну Свен очень невзлюбил Минди. Однажды он даже заявил мне, что не будет выслушивать советы «от женщины, которая подтягивает лосины до груди». Я лишь рассмеялась, зная, как восприимчив Свен к любой критике. И заверила его, что к рекомендациям Минди никто не прислушивается. И все же она постоянно его раздражала.

Но когда она склонилась над обложкой в тот день, произошло кое-что еще. И это «кое-что» расстроило Свена пуще прежнего.

— Эй! — закричал он. — Из тебя кровища льется прямо на мою фотографию!

Тут и я увидела, что из носа у Минди хлещет кровь. Она прикрыла лицо рукой, но алый поток продолжал струиться сквозь чашечку ее ладони. Я мигом притащила стул из ближайшего бокса.

— Сядь и запрокинь голову, — велела я. — Принесите мне салфеток и бумажных полотенец!

Кейси мигом выполнила мою просьбу.

— Ты в порядке? — спросила я у Минди.

Та лишь кивнула и пролепетала:

— Это все аллергия…

Свен вихрем вылетел из комнаты, бормоча что-то себе под нос. Я недоуменно уставилась ему вслед, так как успела отчетливо расслышать слово «кокаинистка».

Кокаинистка? Это был настоящий шок. Возможно, я чересчур наивна, но как эта женщина, эта нелепо выряженная мать двоих детей могла быть кокаинисткой? Кокаин могли нюхать рок-звезды, или тощие фотомодели, или богачи с Уолл-стрит. Но никак не Минди Уайнер.

Но, если подумать, она действительно была полна безудержной энергии и вкалывала круглые сутки… И вид у нее порой бывал нездоровый. Но кокаин?.. Вряд ли. По крайней мере, я отказывалась в это верить.

Минди обеспечила мне крепкий тыл тогда, когда я более всего в нем нуждалась. Она, будто живой щит, заслоняла меня от многих неурядиц и, казалось, держала все под контролем. Дела в журнале с ее приходом пошли гладко, невзирая на эту злосчастную ультимативную смену дизайна. Она всегда укладывалась в бюджет. И она неоднократно доказывала свою преданность мне, иной раз буквально ловя предназначенные мне пули… Я не могла в это поверить. Я решила списать комментарий Свена на его антипатию к Минди.

После происшествия с окровавленной обложкой мы со Свеном устроили успешную презентацию для Эллен и Пола, а они в ответ одобрили новый дизайн. Разумеется, у Лиз нашлась пара замечаний. Глядя на великолепную обложку, она размышляла вслух:

— Может, стоило бы поработать над этим еще немного… Ну, подчистить веснушки и закрыть эту ужасную щель между зубами.

Прежде чем Свен успел ринуться в бой, я подняла руку в знак протеста.

— Всем известно, что щель между зубами — это фишка Лоры. Эта щель делает ее красоту человечнее, — твердо заявила я. — И мне нравится то, что мы будем первым журналом, который покажет ее истинное лицо — с веснушками и всем прочим.

К счастью, Эллен и Пол меня поддержали, и я ушла с совещания со спокойной душой.

Теперь оставалось лишь усесться поудобнее и ждать, пока Лиз продаст журнал.

Мы ждали. И ждали. И ждали. Презентация номера перед Ти-Джеем неумолимо приближалась, а ему мы должны были представить не только новый дизайн, но и новых рекламодателей.

И тут мне позвонила Эллен и сказала, что встреча откладывается, а ей необходимо срочно со мной увидеться.

Я отправилась в ее роскошную резиденцию с худшими опасениями. Эллен никогда не звала меня к себе, чтобы выразить благодарность или сказать еще что-либо приятное. Да и когда это она говорила мне приятные вещи? Когда я зашла к ней в кабинет, Лиз уже стояла у кресла Эллен в позе Мортиции Адамс. А ведь подходящий образ, подумала я. Эллен — Гомез, а Лиз — Мортиция[35]… Почему-то мне было совсем не сложно представить их жутковатой парочкой из мультфильма.

— Число рекламных страниц едва ли устроит Ти-Джея, — огорошила меня Эллен, прежде чем я успела сесть.

Я метнула быстрый взгляд в сторону Лиз.

— Не понимаю, — сказала я в отчаянии. — Как так может быть? Мы сделали все, как вы просили. Мы сделали все так, чтобы вы могли продать журнал. — Я пошла на множество уступок, и мои сотрудники лезли из шкуры вон, чтоб обеспечить нужный результат. К тому же стрелка моего эмоционального барометра указывала прямо вниз. Терпение было на исходе.

Лиз покраснела и опустила глаза; на миг мне показалось, что она сейчас расплачется. Возможно, ей было стыдно — и поделом. Но когда она подняла голову, глаза ее превратились в узенькие щелки, а руки уперлись в бока. Заслышав первые же визгливые нотки, я поняла, что эта гадина ни в чем не повинится.