Своя-чужая война - Владимир Матвеев

– И правда Пенка, – второй воин вытащил из-под тела своего друга ничего не понимающего мужичка, крепко обнял его и не менее радостно заявил: – Пойдем скорее, там на улице Вирт, Корп и Батих, вот они удивятся, когда увидят тебя живого, – и, ловко подхватив под руки, споро потащил его к выходу.

Никто из присутствующих в таверне не заметил ни короткого удара споткнувшегося воина, от которого Пенка на время потерял речь, ни уткнувшегося под его левую подмышку узкого стилета второго мужчины, который, обнимая мужичка, торопился вывалить на него ворох новостей, пока шел к выходу. Все без исключения видели только неподдельную радость двух друзей, которые после долгой разлуки нашли своего товарища. Ну а то, что третий только таращит глаза да беззвучно хлопает ртом – так опешил от такой радости.

– Верность тоже вознаграждается, Могут, – услышал вдруг голос пахарь. – Пусть и не часто и не так щедро, как предательство. Хотя с последним можно и поспорить, ведь иногда наградой становится сама жизнь.

Поднявший взгляд Могут увидел перед собой совершенно трезвого воина, от холодного взгляда которого хотелось убежать, спрятаться, а потом постараться забыть его навсегда – таким пронзающим и безжалостным он ему казался. На миг пахарю даже почудилось, что рядом с ним совсем недавно прошла сама богиня Смерти. Она, возможно, даже остановилась на мгновение в задумчивости, окинув его взглядом, но потом все же пошла дальше.

– Паши землю, расти хлеб и детей, – чуть заметно улыбнулся воин и поднялся. – У тебя хорошо это получается, – и направился на выход, добавив про себя: «Только не мешайте князю».

И уже скоро посетители этого заведения не вспоминали об этой радостной встрече «давнишних товарищей», продолжая отдыхать после тяжелого трудового дня за кружечкой густого местного пива.

Могут же как завороженный смотрел на крутящийся на столешнице золотой, который играл своими гранями в ярком свете магических светильников.

– Еще пива, – вдруг рявкнул он, накрывая данер своей огромной ладонью. – И побольше.

Пахарь сегодня решил надраться, празднуя свое второе рождение.

А через несколько дней в одном глубоком овраге, недалеко от Зеленой Рощи, были найдены тела пяти светлых альвов. Рядом с телами лежали их головы, смотревшие в небо мутными, неестественно белесыми глазами, практически без признаков зрачков. Кроме них было и еще одно тело, в котором с трудом, но можно было узнать разумного, которого некоторые знали под именем Пенка.

Герцогство Морич

«Долго, непозволительно долго он задерживается в герцогстве», – думал Атей, лежа в густом кустарнике в нескольких верстах от замка последнего «непримиримого», как называл бунтовщиков Жиль Окрот. А все из-за той дурацкой драки, о которой потом говорили все кому не лень.

Неожиданное веселье, захватившее Оплот от огромного количества свадеб, быстро закончилось, и князь, как и планировал, с двумя сотнями вайрон и «мышек», а также проводником, которого ему выделил Жекар, скорым маршем направились в сторону границ Морича.

Чуть погодя из столицы двинулись два посольства. Одно к новому герцогу Морича, который неожиданно для самого князя возглавил Йен Наперсток, уж очень его рекомендовала Бенигна, поэтому Атей и согласился, о чем потом совсем не жалел. А второе к его родственникам, вернее к родственниками его жены – в Лес Изгоев. Ведь несмотря на то, что в Оплоте уже давно обживался Файорэл Кречет, посла от княжества Сайшат в столице Изумруда до сих пор не было. Вот и решил Призрак исправить этот недочет.

К первой цели они прибыли уже через четыре дня, благо замок высокородного, не признавшего нового герцога, и его земли находились на севере Морича, как раз на границах земель княжества и Королевства Сарем. Два дня пристального наблюдения за замком и городком, что его окружал, привели Атея к мысли, что никаких масштабных боевых действий вести не надо. Впрочем, этого он не планировал и изначально. В настоящее время Призрак и его «детки» были больше наемными убийцами, чем обычными воинами. Поэтому, понаблюдав за жизнью в осажденном маноре, князь с Катаюн в составе обоза крестьян днем проникли за стены городка, дождались в одной из забегаловок ночи, а потом направились претворять свои планы в жизнь.

Больших сложностей с проникновением в сам замок тоже не возникло. Еще в таверне Атей и Ката наслушались разговоров, из которых следовало, что действия сюзерена не приветствуют не только простые жители, но и его воины. Обычным трудягам теперь приходилось платить повышенные налоги из-за этой внутренней войны. Ну а воины, особенно их командиры, подавляющее большинство которых были из благородного сословия, просто понимали, что своими действиями их сюзерен ослабляет все герцогство. И удерживала их от прямого неповиновения только клятва, которую они все давали ему в свое время.

Нельзя сказать, что все окружение этого высокородного осуждающе хмурили брови, обсуждая его действия. Немало было и таких, что всецело одобряли позицию сюзерена, увиваясь рядом с ним в надежде, что когда-нибудь займут самые высокие места у трона нового правителя Морича. Но таких было совсем немного.

Именно поэтому и вошли ночью Атей с девушкой за стены замка, словно к себе в Оплот, через Княжеские ворота. Нет, ворот им, конечно, никто не открывал, но для двух совершенных убийц пройти сквозь немногочисленные патрули стражи, которые еще и откровенно халатно относятся к своим обязанностям, не представилось сложным. Как, впрочем, и достичь спальни, где высокородный отдыхал в объятиях обнаженной любовницы, а может быть, и жены. Такие мелочи Атея и Катаюн просто не интересовали. Все моральные аспекты, что у их жертвы может быть семья и дети, были отринуты напрочь. В настоящий момент его существование мешало Призраку, а точнее, княжеству. Новому государству нужны были в соседях стабильные, сильные и, главное, дружественные страны. В первую очередь князь думал о своих подданных, а уж потом обо всех остальных, поэтому и не забивал себе голову такими мыслями.

Возможно, где-то глубоко в его душе и жил еле заметный сгусток сомнения в правильности своих действий, но и его он развеял. За ним стояли те, кто ему доверился, поэтому выбора как такового и не было. Тут уж, как говорится, или ты, или тебя. Пусть пока этот высокородный напрямую и не угрожал спокойствию его княжества, но ведь ключевое слово здесь ПОКА.

Не было никаких разговоров с бунтовщиком о недопустимости его поведения. Короткий удар кинжалом в сердце, от которого даже не проснулась уставшая от любовных утех девушка, и одна из проблем, за которые взялся князь, была кардинально решена. А уже утром в земли высокородного входили войска законного герцога, а сам Призрак со своими воинами уходил на юг, где его ждала вторая и последняя цель этой вылазки.

Как Атей поддался на уговоры гвардейца Окорота, выступающего в качестве проводника по землям Морича, и своих бойцов, он потом и сам не понял. Но так или иначе весь их отряд, разбившись на небольшие группы, оказался в Злоте – столице герцогства, мимо которого лежал их путь. И запланированная короткая передышка в пару дней в конечном итоге вылилась в длительное сидение в этом городе.