Отражаясь в тебе - Алла Дроздова

«Господи, за что? Господи! Почему? Я люблю её! Как мне быть, Господи? Как с этим жить дальше? Что мне делать?».

Спустя двадцать минут, вычеркнув из памяти недавно проявленную перед самим собой и Господом Богом слабость, обнаженный Михаил уже стоял в гардеробной перед огромным ростовым зеркалом и рассматривал себя.

«Да! Стычка не без следов. И глаза теперь красные», — расстроено подумал он, разглядывая в отражении свою разбитую губу и покрасневшие белки глаз.

Дотронувшись до раны, охнул.

«Больно будет Варю целовать», — подумал он, сморщившись.

А в том, что он будет её целовать, парень не сомневался. Мысли о девушке, воспоминания об уже случившихся поцелуях заставили тело парня отреагировать. Рассматривая в зеркале происходящие с ним изменения, усмехнулся.

«Моей девочке понравится», — удовлетворенно подумал он.

Быстро достав из ящика гардеробной боксеры, надел их тут же перед зеркалом и ещё раз довольно осмотрел себя.

«Любимая, поверь, я тебя точно не разочарую», — и пошёл надевать футболку, спортивные брюки и мягкие домашние туфли.

Через пять минут Михаил тихонько постучал в спальню к матери. Но ответом на его позднее посещение была тишина. Потоптавшись у закрытой двери, немного разочарованный молодой человек уже развернулся, чтобы уйти, когда услышал, как замок еле слышно щелкнул. В приоткрытую щель проглянул полумрак комнаты, в котором неясно виднелась стройная фигура любимой женщины, одетая в красивый пеньюар.

Разглядев, кто именно к ней пришёл, Евгения Аверьевна шагнула в сторону, пропуская вглубь комнаты.

— Доброй ночи, сынок! — тихо прошептала мать. — Как погулял? Всё хорошо?

— Всё хорошо, мамочка! А ты что в темноте сидишь? — спросил он и тут же мысленно хлопнул себя по лбу, вспомнив, что при свете сразу станут видны его покрасневшие глаза и разбитая губа.

— Да так, что-то захотелось! — чересчур бодро ответила женщина.

И Миша всё понял.

— Мама! Он опять бил тебя? — со злой болью в голосе спросил парень, шагнув к женщине и пытаясь разглядеть родное лицо.

Но она нервно отшатнулась от сына.

— Всё в порядке, мой любимый мальчик! Не волнуйся, всё в порядке! Я успела уйти… он ничего мне не сделал. Не волнуйся!

Парень порывисто обнял маму.

— Мамочка, милая! Ну зачем ты всё это терпишь? Зачем? Брось его! Я закончил учиться, и у меня есть cвой приличный бизнес. Я смогу содержать тебя, — шептал он матери, пытаясь уговорить её на совершение этого хоть и отчаянного, но давно напрашивающегося шага к собственному спасению.

— Сыночек, — и она нежно погладила того по спине, — спасибо тебе, мой любимый мальчик, за заботу и беспокойство! Но так нельзя. Всё правильно — ты вырос, но теперь тебе нужно строить свою жизнь. Не беспокойся и не думай обо мне. И потом, мы с тобой об этом уже говорили… Ты же знаешь, я не могу бросить твоего отца. Он без меня пропадёт!

— Нет, мама, нет! К чему такая жертвенность? Да ему дела нет до нас. Он ни о чем и слышать не хочет, кроме своей мечты о мести. Если бы не она, то он о нас и не вспомнил бы…

— Ты не прав, сынок! Он нас любит, а монстром его сделала жизнь. И его бесы просыпаются только тогда, когда он пьет, — прошептала женщина.

— Значит, он опять сегодня пил? Тогда я не пойду к нему сейчас. Всё равно не поймёт ничего из того, что я хотел ему сказать, — нахмурился парень.

— Ты прав. Лучше не сегодня. А что ты ко мне так поздно зашёл? Хотел поговорить о чем-то?

Миша отстранился от матери и согласно кивнул.

— Давай сядем, — и она, взяв сына за руку, повела его к дивану.

Усевшись, Евгения Аверьевна, указала молодому человеку на место рядом с собой, но тот, не соглашаясь, опустился на ковер. Обняв ноги матери, положил ей на колени свою голову и прошептал.

— Я так люблю тебя, мамочка!

— Я тоже тебя люблю, мой хороший! Только ты мне ничего не рассказал о том где, как и с кем ты сегодня провел свой выходной, — сказала она, гладя парня по светло-русым волосам.

Чуть-чуть помедлив, он ответил.

— Я был с ней…я весь день провел с ней…

Рука женщины замерла, пальцы судорожно сжались, невольно больно ухватив сына за коротко стриженые на затылке волосы, но ни он, ни она этого, казалось, не заметили. Буквально через минуту её рука расслабилась, и пальцы, разжавшись, снова стали ласковыми и нежными.

— Мишенька, мальчик мой! Мне не нравится, что отец втягивает тебя в эту грязь… Стоит ли делать то, что хочет его больной ум? Ты ведь хороший ребенок, добрый и заботливый. И я очень боюсь, что он сломает тебя, сделав таким же монстром, как и он сам.

Михаил сглотнул.

«Поздно, мам, поздно! Если бы ты знала… твой сын давно им стал».

— Мама! Я не знаю, как мне быть. Она мне нужна. Для меня… именно для меня. Я сижу рядом с тобой, а чувствую её запах, дотрагиваюсь до тебя, а помню, какая у неё шелковистая кожа… Мне кажется, что я люблю её…

Женщина судорожно вздохнула.

— Мой любимый ребенок! И твоё время пришло…

— А почему ты не сомневаешься в моих чувствах? Я ведь и сам ставлю их под сомнение.

— Потому что я знаю, что она твоя девочка.

Михаил поднял на мать удивленные глаза, и та, прочитав в них немой вопрос, ответила.

— Это зов крови. Тут всё просто, ведь она Архипова… Ты же, как никто, знаешь историю своего деда Марка. Из-за чего твой отец затеял эту месть…

— Да, знаю, — парень снова положил голову на колени матери.

Женщина, немного помявшись, произнесла.

— Это не всё… В своё время твой отец пытался ухаживать за Настей Архиповой, мамой Вари.

Сначала Миша даже не понял, что сказала мама, но когда до него дошло, уперся непонимающим взглядом в мать.

— Мама! Этого не может быть! Как? Когда? Я ничего не понимаю.

Евгения Аверьевна нежно и с любовью погладила сына по щеке.

— А ты думаешь, почему мы именно в этом поселке оказались? Здесь живут Архиповы, — тут же ответила она на свой вопрос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И ты так спокойно говоришь об этом? — удивился молодой человек, не совсем понимая, как он должен отреагировать на признание матери.