Главная ветвь - Леонид Резников

и больше недовольных этой идеей, вернее, даже не самой идеей, а отсутствием результатов в этом направлении. Несмотря на все предпринятые нами шаги, ничего существенного не достигнуто. Многие называют это пустой тратой сил и средств. Во-вторых, проведя анализ выполненной работы, мы пришли к выводу, что деятельность в данном направлении, мягко говоря, бессмысленна. Любые изменения в прошлом неосуществимы в практическом плане.

– Что вы имеете в виду?

– То, что сказал. Чем более кардинальны изменения, тем большее возникает противодействие им. И ваш Центр, простите, здесь совершенно ни при чем.

– Поясните, пожалуйста, Вашу мысль, – попросил Зеленский, скосив глаза на Шульца. Тот сидел в своей обычной расслабленно-отстраненной позе, полуприкрыв глаза.

– Охотно, господин Зеленский: попытка вмешательства в поток истории Муна не только не привела к каким-либо изменениям, но и закончилась блокировкой локуса; наши попытки что-либо изменить постоянно натыкались на противодействие, в конце концов, приведшее к блокировке доступа к первичным разработкам Бельской.

– То есть ваши люди пытались изъять документацию Бельской?

– Именно так. И невозможность осуществления этого шага привела к странному нервному срыву двух агентов, повлекшему за собой арест Центром обоих групп. Хотя эти агенты отличались завидной выдержкой и обдуманностью действий.

– Что же конкретно помешало вашим людям изъять документы?

– Сложно сказать определенно. Предположительно некая комбинация полей с избирательной пропускной способностью. Проникнуть в рабочие помещения Бельской не удалось – наших людей туда попросту не пустили, а дистанционно управляемые средства переставали работать или ликвидировались после прохождения некоего барьера, который нашим специалистам не удалось не только исследовать, но и зафиксировать.

– Очень любопытно, – нахмурился Зеленский. – И какой же вывод Вы из этого сделали?

– Вывод очень простой: время и пространство контролирует организация, обладающая значительным техническим превосходством, возможностями контроля и более тонкими методами воздействия. И, простите за откровенность, – это не Центр.

В кабинете повисла напряженная тишина.

– Вы разве не догадывались об этом? – с некоторой долей сарказма спросил Белл Хамс.

– У нас были предположения на этот счет, – честно, но сдержанно признался Зеленский.

– В таком случае могу сказать, что они верны.

– Это недоказуемо, – вставил Шульц, лениво пошевелив пальцами рук.

– Как раз наоборот, господин Щульц. Вполне доказуемо. Более того, доказано. Я поручил нашей группе математиков проанализировать запрет на вмешательство в прошлое после Абсолютного нуля и возможный запрет на перемещение выше нулевого уровня.

– Вы и после Абсолютного нуля пытались применять воздействия?

– Успокойтесь, исключительно в пределах собственного локуса, да и то безуспешно. Так вот, в первом случае группа не смогла найти причину, а вот что касаемо нулевого уровня… Оказалось, что нулевой, наш уровень, не является таковым, а лишь тонко сработанным муляжом.

– Как это понимать?

– При попытке перемещения на более верхние уровни затраты энергии на отклонение вектора времени возрастают даже не по экспоненте, а почти мгновенно, и этот искусственный порог с нашей современной энерговооруженностью невозможно перейти. Энергия будто проваливается в черную дыру, и это наводит на мысль об искусственности барьера, энергетической защите.

Теоретически доказано, что преодоление нуля времени в положительную сторону физически невозможно, поскольку не существует самого времени и образованного им, так сказать, локального пространства. Но при этом не может быть и никаких энергозатрат на его преодоление. А если есть энергозатраты…

– Мы поняли вашу мысль. Значит, этот, назовем его, энергобарьер имеет искусственную природу и движется с потоком времени.

– Совершенно верно, – согласно кивнул Белл Хамс. – Нам также удалось приблизительно подсчитать исходя из изменения энергозатрат на отклонение вектора на одну и ту же величину за несколько равных промежутков времени, что он ограничен примерно трехсот пятидесятым – трехсот девяностым годами. Точнее рассчитать не удалось. Следовательно, будущее существует, по крайней мере, до указанного периода. А отсюда напрашивается еще один закономерный вывод: те, кто осуществил эту блокировку, и контролируют на самом деле ситуацию. То, что не осуществимо для нас с вами, они проделывают с легкостью фокусника, выдергивающего платок из воздуха: блокируют временные перемещения, закрывают доступы к неугодным локусам и незаметно делают свои дела в прошлом. Так что, как я и говорил, попытки что-либо исправить в прошлом по сути бессмысленны.

– Мы поняли Вашу мысль, господин Хамс. Но как в таком случае эта неведомая всемогущая организация позволила вам докопаться до сути вещей?

– Я не говорил, будто она всемогущая и, тем более, всеведущая и вездесущая. Я предполагаю, что это такие же люди, как и мы с Вами. Поэтому они не могут знать все и следить за всем. К тому же чем ей это, собственно, грозит?

– Согласен. Абсолютно ничем. – Зеленский взял в руки стакан, откинулся на спинку кресла и сделал пару глотков. – Хорошо, оставим эту тему и вернемся к сотрудничеству. Какого рода сотрудничество интересует Коалицию Возрождения в Вашем лице?

– Я намеревался просить помощи в обмен на содействие в технологическом плане, однако… – Белл Хамс выпрямился в кресле и, склонившись чуть влево, оперся на левый локоть.

– Однако? – не дождавшись продолжения, переспросил Зеленский.

– В свете объяснений относительно функций Центра, я думаю, это уже не имеет значения, – с кислой миной проговорил Прим-глава.

– И все же?

– Если вы настаиваете… Мы нуждаемся в некотором содействии в плане продвижения Коалиции в правительство. У нас есть определенные планы по переустройству общества, законодательной системы, повышению уровня жизни населения.

– К сожалению, это невозможно, – сказал Шульц, открывая глаза. – Центр не занимается внутренними делами не только своего, но и иных локусов и вовсе далек от политики.

– Я это уже понял.

– А что вы говорили насчет технологического содействия?

– Я имел в виду возможность экспорта технологий, в которых у вас наблюдается явное отставание от нас.

– Почему вы так считаете?

– У нас тоже есть возможность наблюдать и изучать. И давайте закончим темнить – мы не враги. Само мое появление здесь и моя откровенность должны были навести Вас на эту мысль.

– Хорошо, Вы правы, господин Хамс. Образцы вашей техники, попавшие к нам в руки, действительно по некоторым характеристикам превосходят наши аналоги, но не столь существенно, смею Вас заверить. Отставание в данном вопросе может быть быстро, как вы понимаете, ликвидировано.

– Зачем изобретать велосипед? – пожал плечами Белл Хамс. – Мы готовы предоставить вам на Ваше усмотрение готовое оборудование или продать технологии.

– Интересная мысль. Над этим стоит подумать. И что же, если не наше содействие, мы можем предложить взамен?

– Мы несколько стеснены в средствах.

– Хорошо, мы обсудим ваше предложение на Совете. Возможно, оно нас заинтересует. Также, в знак доброй воли и в ознаменование начала дружеских отношений, я думаю, можно будет организовать возврат ваших людей, – сказал Шульц, поднимаясь из кресла и давая понять, что аудиенция окончена.

Зеленский тоже поднялся, вернув стакан