Загадочные страницы русской истории - Николай Ефимов

Из «Советского энциклопедического словаря» можно узнать, что в ее программу входило «уничтожение самодержавия, созыв Учредительного собрания, демократические свободы, передача земли крестьянам». Ничего из этой программы выполнено не было — народовольцы не могли не только взять власть на какой-то переходный период и должным образом ею распорядиться, но даже просто хоть что-то предпринять после вожделенного для них цареубийства. Было очевидно, что царю наследует только цесаревич, и никто иной… Стоило ли, как говорится, менять шило на Мыло?

Конечно, претензий к Александру II можно предъявить немало. «Великая реформа», как называли освобождение крестьян, оказалась отнюдь не столь радикальной, как рассчитывали «широкие народные массы» и «демократическая интеллигенция». Это, как известно, вызвало волнения в деревне. Тогда для усмирения «крестьянских беспорядков» более двухсот раз пришлось вызывать воинские команды и прибегать к оружию. Счет убитым и раненым шел на сотни. Но, как показывает даже наш современный опыт, принятие «земельного закона» дело очень сложное. Государь должен учитывать очень многие моменты и настроения.

Александра Николаевича можно упрекнуть и в том, что наряду с военными и дипломатическими победами Россия имела во внешней политике промахи и поражения. Чего, например, стоит одна продажа «за ненадобностью» Аляски в 1867 году! Но как бы Россия смогла ее защитить от потенциального агрессора? Если через сорок лет она не смогла победить на Дальнем Востоке японцев, а через сто сорок не может на том же Дальнем Востоке отогреть зимой своих же граждан — чего говорить об удержании заокеанских владений? Спасибо, хоть семь миллионов долларов дали! Хотя и обидно, конечно, за «Русскую Америку»…

В упрек Александру II можно поставить и то, что в процессе реформирования армии он слишком доверился кабинетному генералу Милютину, и это привело к угасанию в войсках истинного воинского духа, что впоследствии — уже при Николае II — имело очень печальные результаты.

Однако вряд ли цареубийство было «своеобразной» реакцией «передовой части общества» на ошибки императора, неприятие его политики и, как следствие, надежду замены его более мудрым царем. Хотя в России, заметим, всегда верили, что придет новый царь — и все рассудит, уладит, улучшит.

Нет, в то время по всей стране был развернут тотальный террор, направленный не только против главы государства, но и против высших сановников, полицейских чинов, военного командования, представителей местного управления, жандармов. Вот лишь несколько фамилий из огромного мартиролога: 24 мая 1878 года в Киеве убит кинжалом жандармский капитан барон Гейкинг; 4 августа того же года в Санкт-Петербурге смертельно ранен — опять-таки кинжалом — главный начальник III Отделения и шеф жандармов генерал-адъютант Мезенцев (его преемника генерал-адъютанта Дрентельна пытались застрелить 13 марта 1879 года), а 9 февраля 1879 года в Харькове был застрелен губернатор князь Крапоткин…

Цель террора всегда одна: дезорганизовать общество, запугать власти или людей, подчинить их своим интересам, добиться решения своих задач. Задач, разумеется, низменных — к высоким целям не ходят по залитым кровью путям. И еще. Обычно террористы стараются уничтожать лучших — наиболее честных, преданных, умных, смелых, кого нельзя купить, запугать, обхитрить. Хотя иные просто стремятся, чтобы жертв их террора оказалось как можно больше. Таков, кстати, был принцип «Народной воли» — «охотясь» за царем, «народовольцы» желали, чтобы он увел с собой в могилу как можно больше народу: вспомните взрыв в Зимнем дворце или крушение царского поезда. Цареубийство 1 марта 1881 года также не обошлось без лишних и случайных жертв. Вот фрагмент его описания из «Русского биографического словаря»: «Карета быстро неслась по набережной Екатерининского канала и уже миновала Рысакова, когда тот бросил под нее бомбу. Последовал страшный взрыв. Несколько человек упали; в числе их несколько из казаков конвоя и мастеровой мальчик — тяжело раненные. Государь указал лейб-кучеру остановить экипаж и, выйдя из кареты, направился к месту- взрыва… На вопросы обступивших его офицеров, не ранен ли он, император отвечал: “Слава Богу, я уцелел, но вот…", указывая при этом на лежавших на мостовой раненых».

Царь вел себя так, как следовало в минуту опасности офицеру, каковым он был с младых ногтей. Вместо того чтобы спешно покинуть место трагедии, он побеспокоился о раненых. Этим и воспользовался Гриневицкий, стоявший у решетки набережной канала. Когда, возвращаясь к карете, Александр II с ним поравнялся, фанатик бросил бомбу под ноги царю и погиб вместе с ним сам.

Остается только предполагать, как развивалась бы наша история, если бы Царь-Освободитель не был убит в тот самый день, когда он намеревался подписать конституцию Государства Российского. Кому же все это было выгодно?

Русско-японская война, в отличие от последовавшей за ней Мировой, нареченной «Забытой», находится на слуху: подвиг «Варяга», гибель адмирала Макарова и художника Верещагина, Цусима, Порт-Артур, блистательный генерал Кондратенко, бездарные Куропаткин, Стессель, Алексеев…

Вот, однако, и все, что сразу вспомнишь. К сожалению, наши знания здесь ограничиваются песней про тот самый «Варяг», романами «Цусима» А. С. Новикова-Прибоя, «Порт-Артур» А. Н. Степанова, «Крейсера» и «Три возраста Окини-сан» В. С. Пикуля. Для более старшего поколения — еще и работой В. И. Ленина «Падение Порт-Артура». А кто бы сейчас сказал, почему эта война началась, кому и для чего она была нужна, почему именно так все получилось? Вопросы отнюдь не праздные, потому как отголоски событий тем или иным образом доходили до России на протяжении всего XX века. Да и сейчас аукается.

На первый взгляд, все началось внезапно и неожиданно. «Ко мне подошел полковой адъютант и молча передал депешу из штаба округа: “Сегодня ночью наша эскадра, стоящая на внешнем Порт-Артурском рейде, подверглась внезапному нападению японских миноносцев и понесла тяжелые потери”, — писал в замечательной книге «Пятьдесят лет в строю» генерал-лейтенант А. А. Игнатьев. — Этот официальный документ вызвал прежде всего споры и рассуждения о том, может ли иностранный флот атаковать нас без предварительного объявления войны? Это казалось столь невероятным и чудовищным, что некоторые склонны были принять происшедшее лишь как серьезный инцидент, не означающий, однако, начала войны. К тому же не верилось, что какая-то маленькая Япония посмеет всерьез ввязаться в борьбу с таким исполином, как Россия».

В ту пору ротмистр граф Игнатьев командовал эскадроном в л. — гв. Уланском полку, и Дальний Восток, где ему вскоре было суждено воевать, казался из Петергофа бесконечно далеким. Зато людям в более высоких чинах война с Японией представлялась не только реальной и даже неизбежной, но и, более того, они могли провидеть ее ход заранее!

«С января 1900 г. в Морской академии начались занятия военноморской игры с целью проверки нашей боевой подготовки на Дальнем Востоке, — рассказывает в книге «На службе трех императоров» генерал от инфантерии Н. А. Епанчин. — Это было сделано по особому желанию государя; старшим посредником был назначен адмирал Рожественский (в мае 1905 г. он приведет к Цусиме Вторую Тихоокеанскую эскадру. — Авт.), я был назначен посредником по сухопутной части. Для участия в этих занятиях я пригласил нашего военного атташе в Японии полковника Генерального штаба Самойлова, находившегося временно в Петербурге; он основательно изучил японскую армию и был вполне в курсе японских военно-морских дел. Он считал, что при тех условиях, в которых находятся наши войска и наша эскадра на Дальнем Востоке, при слабой провозоспособности Сибирского пути, трудности сосредоточения достаточных сил и снабжения их нам крайне трудно будет вести успешно военные действия против японской армии и японского флота, которые он ценил как очень серьезного противника. Об этом он доносил Военному министерству, но его донесениям не давали должной оценки… Занятия проводились весьма серьезно и тщательно. Замечательно, что адмирал Вирениус, командовавший японской стороной, решил начать военные действия без объявления войны, как это и было сделано японцами в январе 1904 г., ровно через четыре года… После удачного “нападения” на русскую эскадру у Порт-Артура “японцы” высадились у Дальнего и обложили Порт-Артур…».