Клетка семейного очага - Марина Болдова

– Что тут у вас? – Зотов отодвинул плечом (руками даже дотрагиваться не хотелось) Петра и шагнул в коридор. Тишина, нарушаемая лишь тихим воем, была непривычной. Он внимательно посмотрел на сына, прижавшегося к стенке. Подошел и поднял его голову за подбородок. Кожа на щеках Петьки была пунцово-красной. Зотов опустил руку, и голова парня тут же упала на грудь. Зотов пошел по коридору в сторону спальни. Он сначала не понял, что за старуха двигается навстречу, протягивая к нему дрожащие руки. Волосы, словно в безумном начесе, торчали в разные стороны. Размазанная по лицу тушь придавала ему оттенок синевы. Губы, все еще яркие от помады, тряслись и дергались.

– Таня? – он осторожно отступил назад.

– Ты?! Это ты во всем виноват! Будь ты проклят! – вдруг завопила старуха Татьяниным голосом.

– Пап, она меня избила. Ты осторожнее, она с ума сошла, – откуда-то сзади раздался Петькин голос.

– Заткнись. «Скорую» вызови, не видишь, плохо ей. Ну, живо! – он зло зыркнул на сына. Петр кинулся на кухню, видимо, за телефоном.

– Таня, успокойся. Где мама? – Зотову удалось обойти жену сзади и удержать за плечи.

– Там, – Татьяна кивнула. – Только там не она, там труп. Ты убил и ее!

– Хорошо, иди в комнату. Полежи, я схожу, посмотрю, что с Раисой Сергеевной.

Татьяна, неожиданно послушавшись, зашла в спальню и закрыла за собой дверь.

Зотов, увидев скрюченное в последней судороге тело, сразу понял, что теща мертва. Страх и боль были последними эмоциями, испытанными ею в этой жизни.

Он как-то забыл про Петьку. Оставив его в квартире, отвез жену в больницу, а тело тещи санитары забрали в морг. А когда в конце дня позвонил в дверь своей бывшей квартиры, ему никто не открыл. Зотов порадовался, что захватил запасные ключи, всегда лежавшие в маленьком ящике стенного шкафа в прихожей. Он думал, Петька сбежал, испугавшись гнева его, Зотова. Но тот был дома.

Сын – не сын полулежал в кресле, раскинув по подлокотникам руки. Под правой рукой на пушистом ковре лежал пустой шприц.

– Вот урод! Да кончится ли это когда-нибудь?! – Зотову пришла в голову отчаянная мысль, что бесполезно расставаться с прошлым. Оно догонит и добавит. А то и не отпустит совсем. Посмотрев на сына, он вдруг насторожился. Из уголка рта Петьки текла пенящаяся слюна.

– Черт! Черт! – орал он, тыча в телефон. А потом молил бога, чтобы «Скорая» успела. А потом был очередной больничный коридор. А потом он ждал, пока выйдет врач. Зотов ждал, чтобы его успокоили, но слова «мы сделали, что смогли», поставили точку. Он только покачал головой. И пошел прочь. Позвонила Арина, но он не смог бы ее видеть. Зотов любил ее так, что не хотел, чтобы она отобрала бы у него хоть частичку его боли. А она бы отобрала. И сама бы заболела его горем. А ей и своего хватает. Или у них теперь все общее?

Зотов лег спать в своем бывшем кабинете. Прямо на диване, в одежде, подложив под голову дурацкую синюю подушку в виде сердечка. Разве сердце бывает синим?

И проспал до утра…

– Татьяне лучше? – спросил он у врача, который подошел к нему сам.

– Да, в общем. Сильный нервный срыв. Главное, оградить ее от волнений.

– Как? Мать в морге.

– Это она уже «переварила».

– Вчера умер и сын. В наркологичке.

– Я бы не советовал пока сообщать ей об этом. Подождите хотя бы до завтра. Это ваш общий сын?

– До последнего времени я думал, да, – бормотнул Зотов в сторону. – Хорошо. Когда я могу ее забрать?

– Похороны ее матери завтра?

– Да.

– А сына?

– Наверное, тоже. Придется все-таки Татьяне сказать. Вы побудьте рядом. Я за нее не ручаюсь.

– Пойдемте, – врач кивнул на дверь палаты, в которой лежала Татьяна.

Зотов смотрел на нее с жалостью. Он не мог настолько контролировать мимику своего лица, чтобы скрыть эту жалость. Татьяна вдруг приподнялась на локтях, но посмотрела при этом на врача.

– Петя где? – спросила она тихо.

– Его больше нет, Таня, – язык Зотова отказывался ему повиноваться.

– Что ты там бормочешь? Я вижу, что его нет! Я спрашиваю, где он? – она бросила злой взгляд на Зотова и опять повернулась к врачу.

– Татьяна Григорьевна, ваш муж пытается вам сказать, что…

– Ты его избил, да? Ты, Зотов, поднял на него руку! Он тебе никто, Петруша мой сын! Только я имею право его наказывать! Где он? В больнице? Я пойду к нему. А на тебя, Зотов, я подам в суд за избиение ребенка.

Зотов беспомощно отступил к двери. Вошедшая медсестра сделала Татьяне укол.

– Татьяна Григорьевна, ваш сын мертв. Он ввел себе слишком большую дозу наркотика. Его не спасли.

– Зотов, скажи, что это неправда. Лучше скажи!

– Таня, Петя умер. Я сам его отвез в больницу. Но было поздно.

Лучше бы он молчал. Этот взгляд бывшей жены он будет помнить всегда. Все проклятья ада были в этом взгляде. Зотов подумал, что никогда не знал ее до конца. Он отгораживался от нее, выстраивая свое понимание этой женщины. Такое, какое устраивало его. Зотов вспомнил разом все вспышки злости, копившейся месяцами и выходившей наружу всегда в неожиданный момент. Вроде как и без повода. А он молча уходил от нее в другую комнату, давая успокоиться. Или уезжал к леснику Михеичу. Отпарив в баньке свою маету, залив ее водочкой под соленья, он возвращался к ней. И вроде бы терпелось. Он вспомнил это непривычное для простого уха словечко «зомбирует», как определил Михеич отношение жены к нему, Зотову. Только сейчас дошел до него смысл этого слова. Зотов вздохнул свободнее. Он опять посмотрел на бывшую свою жену с жалостью и вышел вон.

– Почему мне сразу никто не сказал? Ладно они, но ты, моя подруга! – Лена сквозь слезы требовательно смотрела на Арину.

– Ты была в шоке. Тебе могло стать хуже.

– Я ночь проспала спокойно. А мой муж в это время лежал в морге! Как мне теперь дочери в глаза смотреть?

– Господи, ну, о чем ты беспокоишься, Кислова! – Арина намеренно назвала Лену по фамилии. Они так всегда выражали недовольство друг другом. – Варюшка за тебя испугалась, сама умоляла всех ничего тебе до утра не говорить.

– Где она?

– Мы с Зотовым ее к Эмме отвезли переночевать. Правильно? Она, собственно, и сама туда просилась.

– Хорошо, – Лена вдруг расплакалась.

– Ленусь, ты, может, выпьешь чего?

– Ага. Яду. Вот ведь напасть какая, Ариша! Кольки нет больше, а я только то и делаю, что все грехи, перед ним совершенные, считаю.

– Что уж ты, грешница великая? Это ты поездку в Сочи вспомнила никак?

– Это ерунда. Там, с этим жиголо, и не было ничего такого. Поцелуйчики украдкой да купание нагишом в море. Я же знаю, что Колька мне изменял. И знаю с кем.