Подкова для летучей мыши - Марина Серова

Номер, указанный в письме, которое я отдала рыжему, конечно же, не был моим рабочим телефоном. Это была одна из специальных сим-карт, которые использовались мною для подобных целей. Если бы кому-то вздумалось пробить ее по базе, он бы никогда не обнаружил того человека, на которого она была зарегистрирована. Просто потому, что такого человека не существовало в природе. Но это – секрет. Никому не говорите.

Впрочем, и номер, с которого мне звонили сейчас, наверняка был чем-то подобным.

– Да… алло… – растерянно пробормотала я в трубку так, как по моим представлениям должна была отвечать на звонок с незнакомого номера лохушка в модельных брючках.

– Алена? – послышался в ответ довольно приятный баритон.

– Да… а кто это?

– Это Тарас. Вы мне сегодня передали письмо.

«Тарас? Занятно. Впрочем, не Габриэль – и на том спасибо».

Но вслух я выражала только оживление и восхищение.

– Ах да! Ну, конечно! Рада вас слышать! – тараторила я. – А то я уж думала, что вы не позвоните. Думала – плакали мои денежки… хи-хи-хи…

– Алена! Я прочитал ваше письмо. Думаю, нам есть о чем поговорить с вами.

– Да, я тоже… я тоже думаю…

– Но названная вами сумма несоразмерна. Как вы смотрите на то, чтобы уменьшить ее? Например, наполовину?

– Наполовину?!! Не-е-ет… это… этого нам даже на похороны не хватит. Знаете, какие сейчас цены? Не-е-ет… это… это мало.

– Но я тоже не печатаю деньги, поймите. Я точно так же хожу на работу и получаю зарплату. Так же, как вы.

– Ну уж… сравнили. У вас, чай, зарплаты…

– Совершенно обычные, уверяю вас. Пятьдесят тысяч для меня очень большие деньги. Мне негде взять их.

– Но ведь вы заинтересованы в моем молчании? – стараясь придать важность тону, проговорила я.

– Да, конечно. Я очень заинтересован. Но давайте исходить из реальности. Максимальная сумма, которую я могу предложить вам, это тридцать тысяч, но это – практически все, что у меня есть, все сбережения. А у меня семья, двое детей… – бессовестно врал рыжий.

– Тридцать тысяч… – я не скрывала своего разочарования. – Ну что ж… ладно… если у вас больше нет… Хорошо, я согласна.

– Отлично. Я знал, что мы с вами достигнем взаимопонимания. Вам нужно будет написать расписку… о неразглашении…

– Понимаю… – вновь придав голосу дурацкую многозначительность, произнела я.

– И еще… Мне неудобно появляться там у вас… у всех на виду. Вы ведь и сами писали в своем письме – меня уже и без того многие видели.

– Ну, в общем… да…

Больше всего я боялась, что он сейчас предложит изменить место встречи и куда-нибудь отправиться мне самой. Тогда все вчерашние подготовительные мероприятия, стоившие стольким людям стольких нервов, будут насмарку.

Но, оказалось, что мой собеседник имел в виду нечто иное.

– Вы не будете возражать, если я появлюсь… попозже? Знаете, так, чтобы не встретиться по дороге… с кем не нужно.

– Ну… в общем… наверное… А попозже – это во сколько?

– Ну, скажем… после часу ночи.

– Так поздно?!

– Да, возможно, такое время покажется вам непривычным, но один раз можно сделать исключение, зато мы точно будем уверены, что наша встреча произошла без участия ненужных свидетелей и что тайна действительно останется тайной.

– Не знаю… – не сдавалась я. – В час ночи… как-то это…

– Послушайте, Алена. Вы должны иметь четкое представление о том, что строгое соблюдение конфиденциальности – это главная и, возможно, единственная причина, почему я готов платить вам. Если это условие не будет выполнено, в нашей встрече нет никакого смысла. А оно не будет выполнено, если я вот так вот, на глазах у всех, явлюсь к вам в общежитие. Понимаете?

– Ну… ну хорошо, – очень неохотно согласилась я. – Если вы считаете, что так будет лучше…

– Гораздо лучше, Алена. Просто гораздо лучше! Итак, мы договорились?

– Ну хорошо, – уже бодрее ответила я. – В час так в час.

– Ну вот и отлично. Чтобы вы не волновались, я перед тем, как подняться, еще раз позвоню вам, предупрежу. Чтобы вы точно знали, что это – именно я, а не какой-нибудь там… бандит с большой дороги.

Мы посмеялись, и на этой оптимистической ноте разговор наш был закончен к обоюдному удовлетворению.

После этого я сделала контрольный звонок Мельникову и наконец-то смогла приняться за бутерброд.

Расчеты мои продолжали оправдываться, и я в очередной раз могла убедиться, что письмо попало, что называется, в десятку.

Несомненно, что, представляя дело так, будто вопрос об оплате, как таковой, как бы вовсе даже не вопрос, а на самом деле нужно обговорить сумму, «Тарас» предполагал, что имеет дело с конченой лохушкой. Для меня было совершенно очевидно, что главная цель его звонка заключалась в том, чтобы во втором часу ночи я «без шума и пыли» открыла ему дверь своей комнаты. Это – единственное, что ему было действительно нужно, именно поэтому он говорил так, будто заплатит в любом случае и хочет лишь поторговаться, чтобы заплатить поменьше.

Не совсем ясно было пока, почему он все время говорил, что придет сам, ни словом не упоминая о товарище, ради которого проделал сегодня такое дальнее путешествие. Но – еще не вечер.

Я с аппетитом уплетала поролоновый бутерброд, морально готовя себя к ночному визиту.

В одиннадцатом часу вечера со стороны соседней комнаты, той самой, в которой никто не жил и которую я недавно собиралась снять, послышалось осторожное скрипение ключа в замочной скважине.

«Ай да Андрюша, ай да оперативник! – восхищенно думала я, изо всех сил напрягая слух, чтобы уловить едва слышные шорохи, свидетельствующие о том, что группа захвата прибыла на место. – Это он, значит, и хозяев нашел. Значит, и дверь не пришлось взламывать. Ну, умница, да и только. Что тут еще сказать».

Между тем «время Ч» неумолимо приближалось.

Памятуя, что в нашем телефонном разговоре с «Тарасом» речь шла о некой расписке, я предположила, что все основные события развернутся за столом. Поэтому именно возле стола я решила спрятать наручники и электрошокер. А «макарова» пристроила в районе дивана.

Не зная, каким именно способом собираются меня прикончить (а что ночью ко мне придут именно за этим, а вовсе не для того, чтобы заплатить деньги, я ни минуты не сомневалась), я не могла должным образом подготовиться. Да, в прошлый раз это был нож (кстати, так и не найденный). Но, возможно, у подчиненных господина Новикова развитая фантазия, и для меня они придумали нечто иное.

Занимая себя предположениями и догадками, стараясь просчитать наперед наиболее оптимальный порядок действий в том или ином случае, я пыталась отвлечь себя от волнений, вполне естественных для человека, знающего, что его сейчас придут убивать.