Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки - Дмитрий Петров

Сэлинджер предложил пресс-секретарю Никсона Хербу Клайну состав журналистов-участников: всего пять — двое газетчиков, один от журнала и два — от радио/ТВ. Других отберем, когда формат шоу утвердится. Остальных разместим так, чтоб они следили за дебатами на большом экране. Фотографов пустим только из United Press International и Associated Press.

Никсон выбрал два главных направления атаки: молодость Кеннеди и его вероисповедание. И продвинулся на втором направлении.

Сто пятьдесят протестантских деятелей во главе с Норманом Пилом учредили комитет для борьбы с попытками Ватикана влиять на политику Кеннеди в случае его избрания.

Пил заявлял, что «паписты» хотят превратить США в страну, где правит папа.

Кеннеди, не дожидаясь дебатов, ответил: «Я не позволю, чтобы наша страна была однозначно католической, протестантской или иудейской. Ни один священник… не сможет влиять на политику президента. Таков принцип нашего демократического государства»[110]. Успех этой речи дал повод считать, что Джек проведет дебаты достойно. А возможно — и более чем.

Вероятно, это побудило его оставить тему своей молодости для дискуссии в эфире.

Соглашение о четырех поединках было достигнуто со штабом Никсона и телекомпаниями. Первые дебаты назначили на 26 сентября в Чикаго. Их вел видный журналист Говард Смит.

Слева и справа установили кресла и трибуны для соперников, обращенные к залу. Чуть сзади — стол ведущего (потом рядом с ним ставили флаг США). Лицом к полемистам сидели представители ведущих телеканалов — NBC, CBS, ABC и Mutual News[111]. В момент вопроса их показывали со спины, а кандидатов — анфас у трибун, в момент же ответа — давали «говорящую голову» на весь экран.

Дебаты начались с восьмиминутных «установочных» заявлений соперников.

На съемку Джон пришел в темном костюме, выгодно смотревшемся на черно-белом экране. В нем были сила, легкость и уверенность. «Не припомню, чтобы он еще когда-нибудь был в такой отличной форме», — писал потом Никсон. Сам он вышел на подиум в великоватой рубашке и светло-сером костюме и смотрелся рядом с Кеннеди тускло.

Очень тускло…

3

Считается, что многие из тех, кто слушал дебаты по радио, решили, что их выиграл Никсон[112]. Но они были в меньшинстве. 88 % американских семей уже имели телевизоры, и число людей, наблюдавших первый раунд дебатов, по разным данным составило от 66 до 74[113] миллионов человек (через полтора месяца на участки пришло 68 895 537), при населении в 179 миллионов.

Дебаты анонсировались. Их ждали. До того «большинство избирателей не видели кандидатов «вживую», — пишет Лари Сабато, аналитик из Вирджинского университета, автор работы «Полвека Кеннеди». — Они читали о них и видели фото, и вот получили принципиально новые основания для оценок главы государства, которого им предстояло избрать». Это был первый случай, когда американцы увидели соперников за Белый дом в личном поединке.

И, по мнению огромного большинства наблюдателей, они оценили Кеннеди выше. Он стал абсолютным победителем дуэли. Ряд экспертов считают, что в этот вечер он выиграл и выборы.

Журнал Time приводит слова Соренсена. Он заметил, что сперва команда не осознала в полной мере значения этого успеха. Впрочем, в неведении они пребывали недолго. День спустя, прибыв в штат Огайо, штабисты Кеннеди увидели, что толпы, встречающие кортеж, стали гуще. А встретившись с местными боссами партии, обнаружили, что их лояльность Кеннеди упрочилась.

* * *

Профессор Алан Шредер, автор книги «Дебаты в президентских кампаниях: сорок лет крайне рискованного ТВ», считает, что ключевую роль в победе Кеннеди на первых дебатах сыграл тот факт, что американцы еще не воспринимали ТВ как пространство для серьезных разговоров, но почти только как развлечение. И к дебатам отнеслись именно так. А Кеннеди, только что из Калифорнии, загорелый, обаятельный и умело играющий роль, смотрелся лучше усталого и потного Никсона. Они выглядели артистами разных амплуа. Никсон — человеком, попавшим в сложное положение, который всегда настороже, а Кеннеди — героем-победителем. Это амплуа было более удачным. Зрители хотели быть такими, как он, а не как Дик.

А у того и впрямь все было не просто. Он только что вышел из больницы после операции на колене. И сразу отправился по стране. За две недели, веся на двадцать фунтов меньше нормы, он объехал более двадцати штатов. До встречи с Кеннеди он произнес две речи, вымотался, голова трещала… И еще беда — отросла щетина (Никсон брился три раза в день). Помощники предложили грим, но светлая пудра в свете софитов превратила его лицо в болезненную маску.

Потом Дик лучше смотрелся в дебатах. Спасибо сотрудникам.

Но щетина, как и прежде, лезла, и цвет лица оставлял желать лучшего.

— Сэр, — предложили ему, — пригласите классного гримера, и хватит волнений по пустякам.

И — чудо. Немного умело наложенного грима, и, начиная со вторых дебатов, Дик стал телегеничней. Но помощники на достигнутом не остановились.

— Дик, — сказали они сердечно, — ваш образ стал куда привлекательнее, и все же вы выглядите усталым. Дают себя знать операция, госпитализация и агитация. Давайте поправляться.

— Вы о чем, парни? — спросил слегка задетый Никсон.

— Мы о коктейлях, сэр! — весело заявили те. — Легкие в приготовлении, питательные и вкусные коктейли из отличного американского молока, сэр!

— О’кей, давайте! — согласился кандидат.

И сразу в его руке оказался изящный фужер с гербом США, полный густой, пенной, розоватой жидкости. От нее пахло детством и солнцем в широких окнах аптеки, где юный Дик лакомился хот-догами, кока-колой и бесконечно соблазнительными коктейлями, тайный рецепт которых знал лишь один человек на земле — веселый аптекарь Натан Розенцвет.

Вскоре помощники, жена Пэт, сам Никсон и, главное, телезрители стали замечать: Дик окреп. И следа почти не осталось от изможденного облика, заостренности скул, теней под глазами… Да и сами глаза стали живее и выразительнее. Словом, дело пошло на лад.