Танцующий бог - Иар Эльтеррус

прав, не нам... — протянул с задумчивым видом Келагренн. — Даже так, значит? Любопытно, что из этого получится...

— Мне тоже любопытно, — заверил призрак.

— Хорошо, в течение двух часов я активирую второй и третий уровни, причем с выходом в основу, — задумчиво постучал по столу пальцами чародей.

— Основу? Уверен?

— Раз у твоего ученика ключ, то он все равно доберется до основы, так что лучше путь идет правильно, а не рушит все вокруг.

— Пожалуй, — кивнул Фаэргренн после недолгого размышления.

— Надеюсь, Танан четко знает, что делает... — пожевал губами Келагренн, он выглядел сильно озабоченным и о чем-то напряженно размышлял.

— Думаю, знает. На то он и принцип Разума.

* * *

Что-то невидимое гнало Найру в восточную часть города. Театр только вчера прибыл в Олантан и успел отыграть первый спектакль, вызвавший у публики буквально ажиотаж — ничего подобного горожане еще никогда не видели. Остальные балаганы и цирки такого наплыва зрителей не видели, и теперь их хозяева шипели от злости, подсчитывая упущенную прибыть и кроя Майта с дядюшкой Охтом последними словами. К счастью, среди творческого люда не было обычая решать проблемы незаконными методами, и можно было не опасаться нападения. Но возмущались циркачи сильно — театр перехватил буквально всех зрителей. Впрочем, они быстро успокоились — начиналась большая осенняя ярмарка, сборов хватит всем. Зевак, желающих поглазеть на что-нибудь интересное, на ней будет много, и некоторые ради интересного зрелища не преминут расстаться с парой монет. На таких ярмарках актеры и циркачи собирали больше всего, порой растягивая заработанное на всю зиму.

Многие хозяева балаганов сокрушались, что им не пришло в голову создать такой цирковой театр, как у Майта, зная, что быстро последовать его примеру не смогут. Чтобы подготовить настолько красочное и завораживающее представление потребуются время и деньги. Причем немалые деньги! Однако все понимали, что уже на следующий год таких театров появится немало. Главное для каждого найти свою изюминку, свое отличие от всех остальных, тогда и зрители придут.

Майт, Иралиан и дядюшка Охт не собирались останавливаться, они продолжали развивать свой театр и сманивали в него талантливых актеров и музыкантов отовсюду. И те охотно шли, понимая, что больше нигде столько не заработают. Это тоже вызывало гнев хозяев балаганов, но поделать они ничего не могли — творческий люд всегда отличался свободолюбием и кочевал от балагана к балагану легко. Вот только из театра Майта никто уходить не хотел, понимая, что при уходе потеряет свою долю, получит ее деньгами, но доля при этом перестанет приносить прибыль. Ведь все актеры театра после каждого представления получали часть сборов. Могли забрать деньги сразу или вложить в развитие театра, чтобы потом получать больше. Дядюшка Охт для сложных расчетов, сколько кому причитается, даже нанял специального счетовода, поскольку сам перестал с этим справляться. Он не раз сокрушался про себя, что раньше не додумался создать такой театр. Сколько возможностей упущено!

Гадалка легко находила общий язык с новыми актерами, кроме разве что помощницы фокусника, нанятой в Зерте. Причем поссорилась с той по очень простой причине — переспала с жонглером, на которого Сильвия положила глаз. Но откуда Найре было знать, что он занят? Подошел, спросил, зная о безотказности гадалок, девушка заметила, что парень симпатичен, и сказала «да». Ни о какой любви или взаимоотношениях и речи не шло. Доставили друг другу удовольствие и разбежались. Чего эта дура взбеленилась? На нее Михая тоже хватит, парень крепкий, он и трех подряд удовлетворит, если постарается. Собственнического отношения к людям гадалка никогда не понимала и не принимала, поэтому если жонглер опять подойдет к ней, чтобы пригласить в кусты, отказывать не станет. Чисто ради того, чтобы посмотреть на перекошенное лицо Сильвии.

Скандалистка, кстати, держалась в театре на птичьих правах, поскольку начала наглеть, и дядюшка Охт уже подумывал выгнать ее. Не любил старый клоун таких женщин. И не понимал. Зачем скандалить с кем-либо? Будь со всеми дружелюбна, добра, ласкова, и к тебе потянутся. Поэтому безжалостно гнал скандалисток и интриганок из театра. Сейчас он дожидался только повода. Достаточно будет Сильвии учинить хоть что-нибудь, как она вылетит из театра с треском. Склоки в труппе никому не нужны, а эта дрянь их провоцирует.

Проснувшись в объятиях Кена и Макота, вчера любивших ее вдвоем почти до самого утра, Найра сладко потянулась, разбудила парней и еще раз получила от них желаемое. После чего смоталась к ручью умыться, позавтракала, а затем впервые ощутила Зов. Что-то непонятное настойчиво звало ее на восток. Фургоны театра остановились на западной пустоши за Олантаном, где обычно проводилась Большая осенняя ярмарка, после которой гремел знаменитый карнавал. Немного подумав, гадалка решила не терять времени и проверить, что же там такое. Она понимала, что это может быть опасно, но ничего не могла с собой поделать — желание последовать Зову оказалось слишком велико.

Олантан отличался от Зерта, как небо от Земли. Этот город не зря называли веселым, таковым он и был. Не зря же самый большой осенний карнавал в Дэлоуэ проводился именно в нем. Девушке пришла на память известная песенка, которую распевали везде:

Карнавал! Карнавал! Надевай свою маску,

Ну, а постную рожу скорее сними!

Может, ты эту ночь перепутал со сказкой,

Может — спятил вконец этот суетный мир.

В нашем пестром вертепе кого только нету:

Толстый булочник в мантии нынче король.

Ну, а ты, господин, оборванцем одетый,

Будь сам граф, но ему поклониться изволь.

Здесь седая гадалка, привравши немножко,

Превращает в роман захудалую жизнь,

Дух бесплотный обнял чью-то стройную ножку,

А голодный вервольф третий пряник загрыз.[1]

Девушка радостно засмеялась, вспомнив, что до чудесного праздника осталось всего несколько дней. Песня тоже великолепная, и скоро ее будет орать весь хмельной город. А ведь однажды все случилось, как в ней поется. Владетель Олантана, граф Лонгин, шутливо поклонился какому-то простолюдину, одетому в королевскую мантию. Это запомнили и отразили в песне. Гадалка с нетерпением ждала карнавала, последний раз она посещала его еще в детстве, и он запомнился ощущением чуда, светлой радостью и даже эйфорией. Найра хотелось убедиться, что впечатления детства верны, и этот праздник действительно таков, как о нем рассказывают.

Дойдя до восточной стены, Найра в растерянности остановилась, не понимая, что же ее звало. Здесь ничего не было, разве что закуток между стеной и домом. Она заглянула туда, наклонившись, и в то же мгновение