Жестокий спаситель - Харитон Мамбурин

Стреляю.

Стреляю…

Это короткий, невероятно злой, очень напряженный бой, стоивший нам троих из четырех раненных в ноги кригстанцев, трех пальцев у бога, длинной резаной раны на бедре Эльмы, шикарного фингала на лице получившей пяткой с разворота Стеллы.

…и Зальцера Херна, лежащего в луже крови рядом с двумя опрокинутыми корзинами, которые он принес из кухни. Запах его знаменитых пирогов на фоне вони пороха, крови, вспоротых внутренностей. Это…

Оглушенный, смотрю на мертвого полугоблина. Мирного, тихого, гостеприимного разумного. Самое доброе и чистосердечное существо, что я повстречал на этой паршивой планете. Простой хозяин простой гостиницы, заботливый, тихий, честный. Ему тут было совсем не место. Я же просил его быть рядом с Церхом…

На глаза наворачиваются слезы. Не только у меня. Девчонки тоже плачут. Хоть и продолжают смотреть в окна, в отличие от их тряпки-отца, но плачут.

Нужно собраться. Надеюсь, под маской ничего не видно.

— Магнус…, — слышится хриплый голос Волди.

Вроде бы, только он называет меня так, да?

— А? — откликаюсь я, пытаясь заставить себя начать перезаряжать пистолет. Еще бы крови, хоть немного. Слишком долго стоял, монстры уже остыли.

— У меня есть идея. Но будет очень больно. Очень-очень больно и плохо.

— Так это же замечательно! — криво и жалко ухмыляюсь я, слегка приходя в себя.

Боль — это сейчас именно то, что нужно.

Почти опустошенный источник ныл, вырабатывая энергию на пределе своих возможностей. Ощущения от процесса были погаными донельзя. Меня тошнило, трясло, все суставы гадски ломило, а трясущиеся ноги, раскоряченные по ненадежной и скользкой опоре, сводило в судорогах. От букета ощущений я скрежетал зубами и ругался, но продолжал исправно вливать свою энергию в Аволдиуса, удерживаемого мной за плечо. В свободной руке у меня был пулемет кригстанцев, стреляющий почти непрерывно, благодаря длинной импровизированной ленте, протянутой из открытого над нашими головами иллюминатора.

— Волди, это, мать твою, идиотская идея! — заорал я, готовясь к худшему.

И худшее настало. В ладонях сосредоточенного драконьего клона налились светом и магией две яркие сферы, которыми бывший кот тут же выстрелил вперед… взрывая к чертовой бабушке здания, к которым мы как раз подлетали! Мои потроха болезненно дёрнуло краткой дестабилизацией между нашими источниками.

План был на самом деле идиотский, но другого у нас не было. Если мы не можем лететь над туманом и в тумане, то почему бы не пролететь под ним? Ведь для этого достаточно привязать на носу «Неавроры» сияющего лампочкой Ильича Аволдиуса, присобачить к нему бога и Должника в качестве дополнительных батареек… тем самым получая курсовое орудие достаточной мощи, чтобы снести мешающие пролету цеппелина здания.

Остальные члены экипажа этого летающего дурдома вовсю палили по преследующей нас орде «суматох», вынужденной рассредоточиться и пытаться догнать нас, карабкаясь по уцелевшим зданиям. Запустив своего гигантского магического питона прямо на площади перед ратушей, я волей-неволей лишил монстров свободы маневра и шанса атаковать улетающий дирижабль большой кучей.

Если закрыть глаза на то, что у меня тело не знает, с какого отверстия ему больше хочется выпустить струю, а в кишках творится настоящая дискотека, то идея Волди оказалась просто отличной. Нижняя часть цеппелина плыла в четырех-пяти метрах над мостовой, причем, благодаря стараниям Стеллы, на приличной скорости. Единственным шансом запрыгнуть на борт у «суматох» было осуществить рывок с ближайших зданий. Каменных, слегка влажных, частично разрушенных драконической магией, а что еще важнее — методически обстреливаемых из нескольких десятков стволов, часть из которых была самыми современными кригстанскими пулеметами.

Красота, что и говорить. Если бы не ежесекундная опаска того, что какая-нибудь из этих тощих гадин доберется до оболочки и располосует её на британский флаг. Правда, этот момент на себя должны были взять Энно и ат-Мансипах, но некромант уже доказал, что владеет довольно узкой специализацией, а сам архимаг, после того как его защитный барьер вокруг ратуши сдетонировал, выглядел куда хуже своего мертвого друга. А я теперь, постоянно выкачиваемый Волди, понимал почему.

Пока все шло более чем хорошо, насколько я мог судить. Мы летели, все стреляли, голые дистрофичные твари остервенело карабкались со здания на здание, иногда перепрыгивая, иногда скользя и падая вниз. Они обгоняли неспешно идущую «Неаврору», искали удобные места, откуда можно будет прыгнуть в попытке дотянуться до обшивки цеппелина когтями, а затем падали, пробитые пулями. Те, которым всё-таки удавалось совершить этот беспримерный подвиг, падали жертвами бдительной девочки-призрака, вовсю использующей преимущества собственного состояния.

Мы шли вперед, к свободе. Стоит только вылететь за пределы Незервилля, как нам можно будет нарастить скорость. Осуществив это, мы на той же высоте запросто удалимся из возможного радиуса поражения пушек города, одновременно превысив скорость преследующих нас монстров. Как дошедшая до противоположного края доски шашка…

Мозг, руководивший ордой голых девок самого непотребного вида и поведения, не мог их скоординировать достаточно, чтобы они не мешались друг другу в попытках допрыгнуть до «Неавроры», но вот понимания, чего именно мы хотим добиться — ему хватало с лихвой. Как и сообразительности. Если нельзя допрыгнуть…, то можно докинуть.

— Все, кто впереди! Стреляйте по тем, у кого в руках камни!! — встревоженно проорал я, пережидая еще один приступ выкручивающей потроха боли. Волди как раз вдарил вперед, по двум трехэтажным узким домам, заставляя их рухнуть вместе с покрывающими их «суматохами».

Аволдиус, с горящими по его телу линиями, обжигает даже на расстоянии в пару десятков сантиметров. Он не обращает внимания на крики, на суету и выстрелы, лишь сосредотачивается для нового залпа. Ему хуже, чем Ахиолу и уж точно хуже, чем мне, но дракон в теле клона работает на износ. Прикушенная губа, пустые глаза, трясущиеся руки…

Залп!

Отбиваю стволом пулемета крупный осколок кирпича, летевший в ребра другу. Выпускаю короткую злую очередь, вспарывающую лежащую на крыше «суматоху». Она не просто лежит, а ловит подбрасываемые снизу кирпичи от тех, кто уже никак не успевает подняться. Теперь её тело падает вниз. Вновь отбиваю, вновь стреляю. Ахиол занят точно тем же, плюс время от времени бьет прямо под нас коротким оглушающим заклинанием, чтобы пресечь броски камней снизу. Монстры хватают оружие пролетариата, а затем бегут по улице со всех задних ног, чтобы попытаться зарядить по драконьему клону снизу…

— Криггс! — до меня доносится возглас сверху. Задираю голову. Из иллюминатора на меня смотрит рожа лейтенанта Лейгеров, красная от натуги аж жуть. В обеих руках гном удерживает металлический бочонок литров на 10. Он бросает его мне с воплем «смазка!». Ловлю, а затем с размаху, с максимальной силой, такой, что чуть не рвутся страховочные ремни, крепящие меня к носу судна, бросаю бочонок вниз, так, чтобы его расплескало по всей улице.