Афанасьева, стой! - Олеся Стаховская

– Однако нам, тем не менее, следует пообщаться с ней, – с нажимом произнесла я, посмотрев на Семёнова. – Она могла видеть или слышать что-то, что поможет разобраться в ситуации. Иногда самая незначительная, на первый взгляд, деталь оказывается ключом к разгадке.

– Ну хорошо, – утомлённо ответила прима. – Можете поговорить с ней. Только, пожалуйста, без этих ваших штучек.

– Каких штучек? – не поняла я.

– Ваших игр в плохого и хорошего полицейского.

– Мы будем очень хорошими полицейскими, – заверил Семёнов. – Танюша ни в коей степени не пострадает. Ей даже понравится. Обещаю. А кто-нибудь был у вас в гостях в последнее время?

– Естественно. Я всё-таки известная личность. Мне часто наносят визиты. Но это люди исключительного благородства и честности.

– А можно список тех лиц, что бывают у вас?

Алина Коностова принялась перечислять имена и фамилии своих гостей, коих оказалось немало. Она регулярно устраивала небольшие приёмы, которые посещали не только коллеги по сцене, но и довольно известные и состоятельные граждане, входившие в круг поклонников певицы. Едва ли они опустились бы до кражи гарнитура. Ибо не бедствуют. Семёнов строчил заметки в телефоне, стараясь ничего не пропустить.

– Так, с этим вроде бы разобрались. Ещё один вопрос, Алина Рудольфовна. Простите, но он будет бестактным.

– Кажется, я понимаю, о чем ты, Алёшенька. Постараюсь упростить тебе задачу. Я сейчас встречаюсь с одним милым мальчиком.

– Имя, адрес, место работы? – деловым тоном спросил Семёнов. – У него есть ключи от вашего дома?

– Эдуард Аристархов. Живет в центре. Я пару раз подвозила его и бывала в гостях.

Прима назвала адрес, который Семёнов тут же записал.

– Где работает, к сожалению, не знаю. По-моему, он экономист. Или юрист. Не уверена. Это такие скучные материи. Ключей от дома я ему не давала. Не так долго мы вместе для подобного доверия.

Что ж, разумно. Но это ещё ни о чём не говорит. Я Семёнову тоже ключи не давала, он их сам отжал и теперь шастает ко мне в квартиру, когда ему заблагорассудится, как к себе домой.

– Ваш друг мог сделать дубликаты, – считал мои мысли айтишник.

– Маловероятно. Да и зачем ему это? Я готова принять его в любой момент.

Да затем, чтобы гарнитур спереть! Как можно быть такой наивной? Или это самоуверенность?

– Кто ещё, кроме Эдуарда и Танюши, регулярно приходит в дом? Для того чтобы прибраться или приготовить, например?

– Готовит Танюша. А уборкой занимается клининговая компания. Пару раз в неделю. Но это происходит под бдительным Танюшиным присмотром.

– Вы вчера отлучались из дома?

– Естественно. Вчера давали «Травиату». Я исполняла заглавную партию.

– А Танюша?

– Ездила со мной. Я без неё как без рук.

– В доме кто-то оставался?

– Нет. И не смотри на меня так. Мы включили сигнализацию и отбыли.

– Камеры в доме есть?

– Нет, конечно! Для чего мне камеры? Здесь же не военный объект.

– Жаль.

Мы покинули хозяйку и отправились на поиски Танюши. В доме примы Семёнов ориентировался свободно. Видимо, часто здесь бывал. Танюша обнаружилась на кухне. Грозная тётка сидела за кухонным столом с большой кружкой в одной руке и сигаретой в другой. Мы решили составить ей компанию.

– Ну, здравствуй, Алексей, – сказала тётка, выпуская облачко дыма. – Давненько не виделись. Вырос, возмужал. Человеком стал, говорят.

– Добрый день, Татьяна Владимировна. Да какой там человек, – махнул рукой Семёнов. – Так, обыкновенный мент.

– Как живёшь-то хоть?

– Да как все. Потихоньку. Дом, работа, кино по телевизору.

– Не женился? Деток не завел?

– Да как-то всё не до этого.

– Подружка есть?

Я насторожилась. Интересно же, кто нынешняя фаворитка Семёнова. Но айтишник меня разочаровал. Тайны не выдал. Помотал головой.

– Чё так? Ты у нас парень видный. Девки, наверное, за тобой бегают.

– Да где там, – соврал и не поморщился.

– Бегают, – встряла я. – Табунами. Работать ему мешают.

– А ты у нас кто такая бойкая? Одна из этих? Которые табунами бегают?

– Нет. Я пас. Хромаю на обе ноги. Мне за таким мустангом по пампасам не угнаться.

Танюша засмеялась.

– А она ничего, – выдала умозаключение помощница примы.

– Временами, – согласился Семёнов. – Жаль только, моменты просветления наступают редко и длятся недолго. Но я не об этом хотел поговорить. Татьяна Владимировна, расскажите нам, пожалуйста, про последнее увлечение Алины Рудольфовны.

– А чё про него рассказывать-то? Дитё малолетнее. Алинке в сыновья годится. Ты её вкусы знаешь. Млеет она от таких вот, как ты, молоденьких да нахальных.

– Ну, я, допустим, уже не в её вкусе. Староват стал.

Женщина снова засмеялась.

– Так сколько лет этому Эдуарду?

– Точно не скажу. На вид года двадцать два – двадцать три. Может, меньше, может, больше. Вот только на тебя он не сильно похож. Типаж тот же. В этом Алинка себе не изменяет. Что до остального… Слизняк. Скользкий и мерзкий. К ней ластится, а глазки так и бегают по сторонам. По картинам, по цацкам. А в глазках этих калькулятор. Он побрякушку увёл, я даже не сомневаюсь. Алинка его полностью содержит. Подарками заваливает. Оплачивает квартиру и учёбу.

– Он же юрист. Или экономист. То есть образование у него уже есть.

– Алинка сказала? Врёт. Щенок он подзаборный. Она его на какой-то помойке подобрала. Отмыла, откормила, теперь вот в люди пытается вывести. А он вытянет из неё всё, что сможет, и поминай как звали.

– Как он мог попасть в квартиру? Алина Рудольфовна говорит, что не давала ему ключей.

– Не давала. Только трудно ли запасные спереть и дубликат сделать?

Я красноречиво поглядела на Семёнова. Он притворился, что ничего не заметил, кивнул Танюше.

– И давно этот Эдик у вас завёлся?

– Второй год пошёл, – хмыкнула она.

Мы попрощались с Танюшей с твердым намерением навестить Эдуарда Аристархова. Алина Рудольфовна проводила нас до дверей. На выходе облобызала Семёнова, тот в ответ галантно приложился к ручке.

Наконец, мы загрузились в «лексус», и я могла больше не сдерживаться.

– Семёнов! Ты спал с птицей! Обалдеть!

– Афанасьева, – поморщился парень, стирая с лица отпечатки помады, – помолчи, пожалуйста.

– Или что?

– Отомщу!