Я тебя не помню - Слава Доронина

— Не знаю. Мне все равно кто это будет. Хочу, чтобы у вас все было хорошо, — Максим улыбнулся вымученной улыбкой. Затем оглянулся по сторонам и потянулся ко мне руками.

— Что ты делаешь? — ахнула я, когда он усадил меня на свои бедра и обнял за талию. Его взгляд задержался на моих губах.

— Получается, нам теперь девять месяцев можно не предохраняться? — он широко улыбнулся и поцеловал меня в шею, в том самом месте, где находился синяк.

— Максим, мы в людном месте. Нас могут заметить…

— Здесь никого нет, — он потянул язычок молнии на моей толстовке вниз. Просунул руку под кофту и сжал мою грудь. Жесткие и сухие губы впились в мой рот, а я снова задрожала. — Я могу хоть сейчас забрать вас к себе, приставить к вам человека, но в таком случае Хабаров всегда будет знать о вашем местоположении, а я этого не хочу.

Мне было безумно больно от мысли, что с Максимом могло что-нибудь случиться, но ему ведь будет вдвойне хуже от осознания, что не уберег меня и детей. Думать об этом было невыносимо.

Сама не ожидая от себя подобного, я взяла его лицо в свои холодные руки и прижалась губами к его рту. Наш поцелуй длился бесконечность. Мы словно пили друг друга и не могли утолить жажду. Максим отодвинул сиденье назад, задрал подол моего платья, в котором я выскочила к нему на улицу. Быстро расправился с ремнем на своих брюках и вошел в меня, срывая протяжный стон из моего горла.

Я крепко обхватила его шею руками и, погрузив ладони в его волосы, двигалась в такт его толчкам, чувствуя, как срываюсь в пропасть от запредельных эмоций, которые он дарил мне в это мгновение.

Меня лихорадило от его прикосновений, хотелось умолять Максима, чтобы он не останавливался, но все что могла делать — лишь бессвязно мычать и стонать в его рот.

— Скажи мне, Надя, — хрипло попросил он грудным голосом, сжав мои бедра с такой силой, что я всхлипнула и уперлась лбом в его плечо. — Посмотри на меня.

Взгляд голубых глаз проникал мне под кожу. Он хотел, чтобы я сказала ему о своих чувствах? Что все еще люблю его?

— Я люблю тебя, Максим. И никогда не смогу забыть, — выдохнула я. Мне не хватало слов, чтобы описать все, что я к нему испытывала.

— Моя… Больше никому, слышишь? Только моя… — я вцепилась пальцами в его плечи и снова застонала, чувствуя, что лечу куда-то вниз. Он запрокинул мою голову, заставляя смотреть ему в глаза, а затем впился в мои губы долгим поцелуем.

Максим

— Это точный адрес? — я пробежался глазами по строчкам в документе и нахмурился, ничего не понимая.

— У нас не может быть ошибки в записях, — смущенно улыбнулась медсестра, оглядываясь по сторонам, словно совершала серьезное преступление, предоставляя нужную мне информацию.

Но ошибка была! Потому что вчера я ездил к Хованской Ирине Сергеевне по указанному адресу, но там ее никогда не проживало. В чем подвох? Куда исчезли настоящие данные женщины, рожавшей несколько лет назад вместе с Надей? Это дело рук Хабарова? Заметал следы? Неужели было что скрывать?

— Проверьте, пожалуйста, еще раз. Буду вам очень признателен. Ведь сохранились другие архивы? Мне очень нужно, — я вложил в сложенный пополам лист бумаги две красные купюры и протянул его девушке с красивой родинкой над верхней губой.

— К сожалению, не могу больше дать вам никакой информации. Меня же могут уволить. Я и так сильно рискую. Вдруг вы потом с этими данными в суд пойдете или на телевидение? Обратитесь к главному врачу, я ничего не решаю.

Замкнутый круг какой-то! Хоть поезжай к Хабарову, только видеться с ним сейчас никак нельзя. Я же мог не сдержаться и разбить ему лицо, а в тюрьму мне возвращаться еще рано.

— Ладно. Спасибо, — я тяжело выдохнул и направился на выход.

Хотел втихую все узнать, никого не подключать, но, видимо, не в этот раз. Динар ответил сразу. Я вкратце обрисовал ему ситуацию, а он пообещал дать контакты одного человека, который бы помог решить этот вопрос. В век информационных технологий и строгого учета записей не могла же Хованская и ее ребенок бесследно исчезнуть? Бред какой-то.

Вернувшись вечером в отель, я даже не стал ужинать. Принял душ и завалился спать. Дико хотелось позвонить Наде, но я не стал этого делать. Слишком все остро было в эти дни. Она плакала почти всю последнюю нашу встречу, а мне ее слезы рвали душу в клочья. И еще эта новость о ее беременности… Я не мог уложить подобного в своей голове. Ну какой из меня отец? Что я мог дать ребенку кроме своей фамилии? А если придется вернуться в тюрьму? Она же останется одна с двумя детьми…

Всю ночь мне снились кошмары. Я проснулся от судорог в руках и сел в кровати, разминая правую кисть, которая сильно болела. Стоило чуть понервничать, как старые травмы давали о себе знать. Сон больше не шел, я взял сигареты и подошел к окну, раскрыв его настежь.

От бесконечных проблем, от вмешательства чужих людей в мою жизнь я сильно устал. По сути я не имел права сейчас обзаводиться привязанностями, а когда заключал сделку со следствием, то и мысли не допускал, что все вот так обернется. И Наташка… Как с ума все посходили, погрязнув в своих чувствах. Мне сложно было принять решение в отношении обеих девушек, но другого выхода, как отправить Надю и Наташу за границу я не видел.

Сжав в руках телефон, я проверил почту. Выкурил еще одну сигарету, а потом отправился в офис. Если что-нибудь по Хованской прояснится, съезжу к ней и лично проверю всю информацию еще раз. Узнаю, где она похоронила нашу с Надей дочь и мы вместе съездим к ней на могилу, когда все немного устаканится.

— Максим Даянович, я на сегодня свободна? — услышал по внутренней связи приятный голос секретарши.

Потер двумя пальцами переносицу и взглянул на часы.

— Да, можете идти.

Часы показывали начало десятого. Я под завязку нагружал себя делами, чтобы и минуты свободной не оставалось, но стоило ей появиться, как тянулся к телефону, и звонил Степану. Временно пришлось нанять человека, который теперь приглядывал за Надей и Диной. Люди Хабарова все время крутились возле меня. Впрочем, как и Алиса. Поняла, что ничего ей не светит с Надиным мужем и быстренько сменила ориентиры? Но напрасно. Кто и был предателем все пять лет так это она. Жаль, что я слишком поздно во всем разобрался и докопался до истины.

Насчет Хованской мне позвонили аж на четвертый день. Оказывается, в роддоме перепутали адреса при заполнении карточек. Или специально его изменили после подмены детей, что больше походило на правду. Как же я мечтал добраться до Хабарова и вытряхнуть из него всю душу. Подставил и купил стольких людей, чтобы тешить свое эго столько лет… Неужели одержимость Надей была такой безумной?

— Максим Даянович, это еще не все. Я там одну бумажку нашел… Вы вроде говорили, что ребенок погиб?

— Ну? — сердце пропустило удар, а потом застучало, как сумасшедшее.