Волчья тень - Чарльз де Линт

Неудивительно, что и Большой лес не похож на другие. Поразительно то, как в нем сходятся все леса всех времен. И дело не в высоте деревьев, не уступающих небоскребам Кроуси. Входя под сень Большого леса, узнаешь в ропоте его листьев голоса, какие слышала во всех лесах, где случалось бродить.

Должно быть, это и имел в виду Джо, когда сказал, что Большой лес – отражение первого леса, когда-то покрывавшего мир, созданный Вороном. Попав в него, легко представить, что перенесся к началу времен.

Последнее время я в основном держусь Большого леса и не ухожу далеко от того места, где оказалась впервые и встретила Джо. Здесь, как и в больнице, у меня много посетителей, но эти приходят не ради того, чтоб сказать «привет» Сломанной Девочке, старательно отводя взгляд от бинтов и тела под простыней. Это просто прохожие, которые кивают на ходу или заглядывают мне через плечо в альбом, радуясь возможности перекинуться с кем-то парой слов и передохнуть по дороге. Почти всех я вижу в первый и последний раз, но есть и постоянные гости. По большей части друзья Джо или его дальние родственники вроде Джолены или того парня, который назвался Нанабозхо и вполне мог оказаться братом-близнецом Джо: та же собачья голова на человеческих плечах. Разве что шкура серая, как у волка, а не каштановая, как у Джо, да глаза разные: правый карий, а левый – голубоватая сталь.

Нанабозхо, как Тоби, все хотел, чтобы я нарисовала его портрет. Я не возражала. Что-то восхитительно странное было в волчьих чертах под тенью широкополой шляпы, в сочетании человеческой фигуры со звериной мордой, обрамленной длинными темными косами.

Я все жду, не появятся ли девочки-вороны, но из всех врановых мне встречаются только кузен и кузина Джека Доу, темноволосые погодки с широкими лицами кикаха. Они представляются мне как Кан-дис и Мэтт. Один другого тощее, но хорошенькие, чем никогда не мог похвастать Джек. Хотя они разговорчивы и дружелюбны не меньше Джека, но чудесных сказок не рассказывают, а просто сплетничают. Должно быть, его дар сказочника вместе со старым школьным автобусом унаследовала рыжеволосая Кэти Бин.

Раз я вижу глядящую на меня издалека женщину с головой белой бизонихи на плечах. Весь лес затихает, даже вечный ропот листвы Большого леса превращается в еле слышный шелест. Мне очень хочется с ней заговорить, но горло пересохло, и я едва дышу – где уж там встать и подойти к ней.

Затишье продолжается даже после того, как она исчезла, а потом Большой лес словно переводит дыхание. Опять трещат белки, бранится вдалеке сойка, хлопают над головой крылья пролетающего ворона, а хриплое карканье раздается, когда он уже скрылся из виду.

Когда снова появляется Нанабозхо, я спрашиваю его, но он только улыбается:

– Обычные шутки таинственной матушки-земли Нокомис.

– Ну, на меня они произвели впечатление.

– На всех производят. И ничего удивительного, если подумать.

Я вопросительно поднимаю брови.

– Ну, – поясняет он, – может, Ворон и создал мир, но заботится о нем с тех пор одна Нокомис.

– Ты хочешь сказать, она на самом деле?..

Нанабозхо ухмыляется, в его серо-голубых глазах стоит смех.

– Точно тебе говорю. Знаешь, кто-то ведь должен этим заниматься, а кто еще возьмется за такую работу?

– Мне кажется, мы все должны ей помогать. Я бы непременно постаралась.

Он снова становится серьезным.

– В следующий раз, как ее увидишь, обязательно скажи об этом. Ей не помешает лишняя пара рук.

Есть и другие, кто не подходит близко, но те просто стесняются. Женщины-оленихи робко показываются из-за деревьев, мгновенно скрываются, стоит на них взглянуть, и тихонько возвращаются, когда думают, что я не вижу. Несколько раз я видела маленького быстроногого человека-зайца: уши у него падают на плечи, как длинные косы. Он застенчиво улыбается мне издали, но держится на расстоянии. Совсем недавно мне попалась на глаза группа лесных человечков – точь-в-точь как на иллюстрациях Элен Вентворт. Я с детства запомнила ее картинки в моей любимой книге сказок, а теперь точно знаю, что рисовала она с натуры. Трудно понять, почему эти существа не рассыпаются на отдельные веточки и сучки, – разве что их скрепляют клочки мха и ниточки лиан. Правда, я их плохо разглядела. Они перекликаются тонкими птичьими голосами, машут и улыбаются мне, но близко не подпускают. А жаль. Я бы хотела сделать подробный портрет, а не те беглые эскизы, которые успела набросать, прежде чем они скрылись с глаз.

И еще Тоби. Когда Джолена его спугнула, он несколько дней не появлялся, но как-то вечером, когда я присела порисовать после долгого дня утомительных процедур, он возник будто из-под земли.

– Привет! – кричит Тоби.

Я шарахаюсь от неожиданности.

– Ты откуда взялся?

Он коварно усмехается:

– Может, прямо из этого дерева.

Я улыбаюсь, а он плюхается рядом со мной и утыкается подбородком мне в локоть, чтобы заглянуть в альбом. Сегодня я опять рисую мухоморы и уже извела полдюжины страниц. В следующий раз в Мабоне надо обзавестись пастельными или обычными цветными карандашами или хоть красным мелком.

– Я и не знала, что ты в дереве живешь, – говорю я.

Он облокачивается о корень и пожимает плечами:

– Ты еще многого обо мне не знаешь.

– Верно, – признаю я.

Я оборачиваюсь, чтобы рассмотреть поближе его веселую озорную рожицу, на которой таинственным шепотком вдруг проскальзывает умудренное знание.

– В сущности, – добавляю я, – я совсем ничего о тебе не знаю.

– Спрашивай о чем угодно, – великодушно позволяет он, как древний король, обещающий исполнить любое желание.

– Ладно. Что у тебя такое с Джоленой? Куда ты заторопился, когда она подошла?

Вид у него странный, и сдается мне, отвечать ему не хочется.

– Забудь, – говорю я. – Кажется, я сую нос куда не надо. Любопытство не доведет меня до добра. Это один из моих талантов – любопытство то есть, – и не самый приятный.

– Не в том дело, – отвечает он.

Ничего не могу с собой поделать.

– Тогда в чем? – Вопрос вырывается у меня помимо воли.

Он все мнется. Отводит глаза, чтобы не встретиться со мной взглядом, и я понимаю, что опять без спросу лезу к нему в душу. Пробую снова отступиться, пока ему не стало совсем неловко. Я знаю, что такое секреты, которые никому нельзя доверить.

– Забудь, – повторяю я, – не надо говорить о том, о чем не хочется.

– Дело в том, что я не настоящий, – вдруг выпаливает он.

И, обернувшись ко мне, шарит взглядом по моему лицу, ожидая реакции. Думаю, он находит в нем только недоумение, потому что никаких других чувств я не испытываю.