Завет лихого пацана - Евгений Сухов

Уж не старый ли Вано Джованошвили был заказчиком ограбления?

Если судить по его мутной биографии, то подобный вариант исключать было нельзя. Николас Оппенгеймер понимал, что в какой-то степени, узнав, где находится этот алмаз, он как бы становится соучастником его похищения, и единственное, что ему оставалось, так это сделать вид, что камень ему незнаком.

Николас Оппенгеймер невольно задался вопросом: «Интересно, сколько в коллекции Вано таких криминальных алмазов? Десяток? А может быть, целая сотня? Теперь понятно, почему он не спешит выставлять свои драгоценности напоказ».

Интерес к коллекции Вано Джованошвили у генерального директора «Де Бирс» существенно ослаб. Его привлекал только «Демон».

— Я бы хотел посмотреть «Демон».

— О! Для этого камня у меня отдельный зал, — гордо сообщил старик. — Пойдемте, уважаемый Николас, я вас проведу.

Они прошли через три зала, таких же огромных, как и первый, вдоль стен были установлены витрины, в них сверкали многочисленные алмазы. Но рассматривать их интереса не возникало.

Следующий зал, пятый, по размерам не уступал предыдущим, зато содержал всего лишь единственный экспонат, размещенный в самом центре, — «Демон».

Господин Оппенгеймер подошел к розовому алмазу, спрятанному под стеклянным колпаком. Алмаз был крупный, в сто двадцать два карата. Такая вещь внушала уважение даже генеральному директору «Де Бирс». Кроме того, за розовым камушком тянулась длинная мрачная история.

А начиналась она с того, что английский миссионер выменял камень у местного вождя за обыкновенный нож. Несколькими годами позже миссионер контрабандно продал его в Сьерра-Леоне. Трагедия заключалась в том, что каждый владелец «Демона» погибал в течение очень короткого времени. Миссионер был отравлен сразу после того, как был продан камень. Купец также разделил его участь и был зарезан в жестокой кабацкой драке. Позже алмаз перешел к его другу. Но владеть сокровищем тому довелось недолго — он утонул, оставив на берегу брюки, в кармане которых лежал камень.

Алмаз приносил несчастье и на следующий день после похорон был выброшен где-то на берегу подругой моряка. Пролежав в морском песке несколько лет, он был подобран бедным крестьянином и продан вновь, на сей раз капитану торгового судна. У берегов Англии корабль угодил в шторм и, налетев на рифы, разбился на две половины и в течение нескольких минут благополучно затонул. Из всего экипажа по какому-то мистическому выбору сумел спастись только капитан, который нацепил алмаз на шею в качестве талисмана. Но уже через две недели он скончался от воспаления легких, а алмаз перешел к его семье.

Прослышав про череду смертей, которая длинным шлейфом тянулась за этим алмазом, вдова капитана продала его с большой пользой для себя, однако воспользоваться вырученными деньгами так и не сумела — еще через полгода она помутилась рассудком, а вскоре умерла в клинике для душевнобольных.

Нынешним владельцем камня был Вано Джованошвили, семидесятипятилетний грузинский еврей. Всем было известно, что он ни разу не притронулся к светло-розовому алмазу, прозванному весьма красноречиво — «Демон». Возможно, в этом и заключался секрет того, что он до сих пор пребывал в добром здравии. Несмотря на советы, избавляться от алмаза он не желал — есть что-то привлекательное в том, что укрощаешь самого беса! Да и жилище для него выбрано соответствующее — огромный замок на берегу Мертвого моря. Поговаривали, что его выстроили крестоносцы во время Третьего Крестового похода.

В зале алмаз был один, вокруг только голые стены. Но камень ничего не терял и при столь скупом интерьере.

Он был необыкновенной чистоты, какая встречается только раз на тысячу схожих экземпляров. Поговаривали, что прежде алмаз имел всего лишь бледно-розовый оттенок, но со временем приобрел ярко-красный цвет, как если бы вобрал в себя кровь всех погибших по его вине хозяев.

Николас Оппенгеймер зашел с противоположной стороны. Игра света усилилась. Камень был просто великолепен. Оппенгеймеру вдруг захотелось обладать этим сокровищем. Проявившееся желание было настолько сильным, что в эту минуту он мог запросто поменять камень на один из своих алмазных рудников. Его не пугала даже страшная репутация алмаза, череда смертей, которая тянулась за ним до самого имения Джованошвили. Наоборот, она даже добавляла ему некоторую мистическую притягательность.

Подошел хозяин замка. Улыбаясь, он наблюдал за тем, как гость любовался алмазом.

Своей прародины Вано Джованошвили почти не помнил, что не мешало ему возглавлять многочисленную грузинскую диаспору в Израиле. Кроме того, он являлся одним из крупных ювелиров, к слову которого прислушивалась даже алмазная корпорация «Де Бирс».

Владелец многих алмазных рудников в Южной Африке и в Австралии, он мог заставить считаться с собой даже самых непримиримых конкурентов, а при желании способен был доставить им немало неприятностей.

Оторвавшись от созерцания алмаза, Николас Оппенгеймер откровенно спросил:

— А вы не боитесь этого алмаза? Все-таки у него дурная репутация. Ведь без рекомендации мы даже горничную не берем к себе в дом, а тут камень! Алмаз! Ведь мы же с вами знаем, что он будет покрепче всякого живого существа.

Старик стал серьезен.

— Я не докучаю ему своим присутствием, вот он меня и не трогает. Ему здесь хорошо. Места у меня много, и ему здесь дышится вольно.

— Это уж точно. Тут ему куда вольготнее, чем где-нибудь в тесной кимберлитовой трубке!

— Так что я хороший хозяин. Лучших условий ему не отыскать, как ни старайся, — заверил Джованошвили.

— Не знаю, как вам поделикатнее сказать…

— А вы говорите так, как есть! — подбодрил хозяин замка.

— Ну, если вы настаиваете. Я бы хотел купить у вас этот камень.

— Вот оно что! Прямо скажу, неожиданное предложение, — озабоченно закачал седой головой старик.

— Подумайте над моим предложением, для вас оно будет очень выгодным. Я дам за него хорошую цену.

Старик неожиданно расхохотался.

— Дорогой мой Николас, право, мне неловко вас слушать. Вы говорите о деньгах. Вы же знаете, что я совершенно в них не нуждаюсь. Бизнес мой поставлен хорошо, дела идут весьма успешно, как говорится, чего и вам желаю. А потом, этот алмаз не продается, — развел он руками.

— Жаль. Что-то мне подсказывало, что мы договоримся. — В голосе Оппенгеймера прозвучало самое настоящее разочарование. Генеральный директор «Де Бирс» сделал вид, что потерял интерес к алмазу. Распрямившись, он скрестил на груди руки и, чуть подавшись вперед, спросил: — Так что вы мне хотели сказать?

— Я вам хочу сказать, что очень рад видеть вас в своем доме, — заговорил Вано Джованошвили. — Для меня это большая честь. Но у меня к вам имеется еще одно дело.

Николас Оппенгеймер не любил незапланированных переговоров, точно так же, как и скоропалительных решений. А к Джованошвили он пришел потому, что хотел взглянуть на его алмазную коллекцию.