Спасти Фейт - Дэвид Бальдаччи

— Успехи, конечно, невелики, но один шаг вперёд сделан, — говорил Бьюканан клиенту. — Когда Фейт что-то затевает, лучше не препятствовать ей. — Клиент уже знал эту подробность, характеризующую Фейт. И Бьюканану это было известно. Возможно, он говорил все это лишь ради того, чтобы взбодриться. Возможно, ему просто хотелось поговорить хоть с кем-нибудь про Фейт. Последний год он слишком давил на Фейт, был с ней холоден и даже груб. Испугавшись, что Фейт могут вовлечь во весь этот кошмар, связанный с Торнхилом, Бьюканан сознательно оттолкнул её от себя. И преуспел — отправил Фейт прямиком в лапы ФБР, похоже, именно так. «Прости меня, Фейт».

После ленча он вернулся в Капитолий и направил свою карточку в нижнюю палату, прося кое-кого из её членов назначить ему приём. Других брал, что называется, тёпленькими, подстерегая на выходе с эскалатора.

— Главная задача, сенатор, снизить внешний долг, — говорил Бьюканан каждому из дюжины членов, окружённому эскортом помощников и разных прилипал. — На выплату внешнего долга тратится больше, чем на здравоохранение и образование, вместе взятые. — Теперь в голосе Дэнни звучала мольба. — Что толку поддерживать хороший баланс, когда за год вымирает десять процентов населения? Да, они получат большие кредиты, но в стране к этому времени не останется ни одного человека, который мог бы ими воспользоваться. Давайте распространять благосостояние безотлагательно. — На свете существовал только один человек, способный произнести все это с ещё большей убедительностью, но Фейт рядом с ним уже не было.

— Да, да, Дэнни, мы обязательно вернёмся к этой теме. Пришлите дополнительные материалы. — Как лепестки цветка, закрывающиеся на ночь, прилипалы смыкали ряды вокруг члена конгресса, и Дэнни, подобно пчеле, приходилось искать другой источник нектара.

Конгресс являл собой экосистему не менее сложную, чем существует в океанах. Дэнни фланировал по коридорам и наблюдал за царившей там деловой активностью. Партийные организаторы так и кишели повсюду, стремясь склонить членов палаты на свою сторону. Бьюканан знал, что в кабинетах этих самых партийных организаторов постоянно названивают по телефонам — с той же целью. По коридорам также шастали различные люди в поисках людей более значимых, чем они. В курилках и фойе собирались небольшие группки людей, обсуждавших какие-то важные вопросы, мрачно и многозначительно. Мужчины и женщины проталкивались в битком набитые лифты, чтобы провести хотя бы несколько драгоценных секунд лицом к лицу с политиком, в чьей помощи они отчаянно нуждались. Члены палаты неумолчно болтали друг с другом, закладывая основы для будущих сделок или подтверждая уже достигнутые соглашения. Здесь царил хаос, но вместе с тем во всем угадывался вполне определённый порядок: люди спаривались и расспаривались, точно детали на ленте конвейера, передвигаемые рукой невидимого робота. Здесь подвинул, сюда присоединил. Порой Дэнни казалось, что работа эта столь же тягостная, как деторождение; и уж точно готов был поклясться, что от неё не меньше захватывало дух, чем при прыжке с парашютом. Человек быстро привыкал к выбросам адреналина. И уже не мог без этого обойтись.

— Вернётесь к моему вопросу? — так всегда он обращался к каждому помощнику члена палаты.

— Конечно, можете на меня рассчитывать, — звучал столь же типичный ответ помощника.

И разумеется, никто никогда к этому вопросу не возвращался. Но Бьюканан без устали напоминал снова и снова. И они снова и снова обещали. Все равно что палить из дробовика в воздух в надежде, что хотя бы одна дробинка что-то или кого-то заденет.

Затем Бьюканан провёл несколько минут с одним из немногих «избранных»; обсуждали вопрос почти чисто лингвистический — возможность внесения поправки в отчёт по биллю. Отчёт этот почти никто не читал, однако он вписывался в общую монотонную картину принятия решений, которые, в конечном счёте, приводили к значимым действиям. В данном случае поправка должна была пояснить менеджерам, занятым распределением гуманитарной помощи, как именно билль повлияет на распределение средств.

Покончив с лингвистикой, к вящему удовлетворению обеих сторон, Бьюканан мысленно вычеркнул этот вопрос из списка дел на сегодня и продолжил обход членов. Многолетняя практика позволяла ему легко фланировать по офисным лабиринтам сената и палаты, где иногда могли заблудиться даже ветераны Капитолийского холма. Больше времени он проводил разве что в Капитолии. Глаза так и стреляли по сторонам, вырывая из толпы лица постоянных сотрудников или лоббистов, затем в уме молниеносно производился расчёт: может ли данная персона помочь его делу или нет? А уж когда Бьюканан сталкивался с нужными людьми в кабинетах или холлах, тут следовало проявить недюжинный напор и сноровку. Они всегда были заняты, порой измотаны до предела и думали одновременно о сотне самых разных вещей.

К счастью, Бьюканан умел сформулировать и выразить в нескольких фразах суть самого сложного и запутанного вопроса. Этот талант сделал его личностью почти легендарной, в этом плане членам палаты было чему у него поучиться. И ещё он умел со страстной убеждённостью отстаивать позиции своих клиентов. И все это буквально за две минуты, вышагивая рядом с полезным человеком по людному коридору или втиснувшись в переполненный лифт. Или же, если особенно повезёт, в салоне самолёта, во время долгого перелёта. Общение с действительно влиятельными членами было особенно важно. Да что там говорить о рядовых членах, один раз Бьюканану удалось заставить самого спикера нижней палаты выступить в поддержку одного из его биллей, пусть на неформальном уровне. Иногда этого бывало вполне достаточно.

— У себя, Дорис? — спросил Бьюканан, заглянув в кабинет одного из членов нижней палаты и подобострастно взирая на матрону-секретаршу, тоже ветерана здешних мест.

— Через пять минут выезжает, опаздывает на самолёт, Дэнни.

— Вот и замечательно, потому что мне нужно всего две минутки. А остальные три можно использовать для приятной беседы с тобой. Вообще предпочёл бы болтовню с тобой всему на свете. И да благослови Господь Стива, но даже просто смотреть на тебя куда приятнее, дорогая.

Обрюзгшее лицо Дорис расплылось в улыбке.

— Ах ты, льстец эдакий!

И он получал свои две минутки для разговора с конгрессменом Стивом.

Следующую остановку Бьюканан сделал в раздевалке и выяснил, в каких сенатских комитетах будут проходить предварительные обсуждения интересующих его биллей. Комитеты выносили первичное и последующее юридические определения по каждому биллю и совсем уже в редких случаях — сопутствующее определение в зависимости от каждого конкретного билля. Просто узнать, у кого проходит тот или иной билль и какое придаётся ему значение, — над этой головоломкой постоянно бились лоббисты. И в этом тоже Дэнни Бьюканан превосходил всех.

На протяжении всего этого дня Бьюканан, как всегда, оставлял в кабинетах членов палаты свои «памятки». Иными словами — информацию и резюме, и штатные сотрудники должны были познакомить с этими материалами членов палаты. Если возникал вопрос, ему следовало найти ответ или же предоставить эксперта. Все эти встречи Бьюканан завершал привычным вопросом: «Когда заглянуть?» Никакой точной даты никогда не называлось, никто ни разу его не вызывал. Нет, вскоре Бьюканана забудут окончательно и бесповоротно, его место всегда готовы занять сотни других лоббистов, из кожи лезущих вон ради своих клиентов.