Инквизитор. Утверждение правды - Надежда Попова

Тогда никаких карательных мер не воспоследовало, тогда обошлось даже без словесного осуждения, что лишь страшило еще более, и потом несколько дней в душе трепетало тягостное, неприятное ожидание – вот-вот, вот сегодня, сейчас, сейчас что-то будет, это лишь отсрочка… Но дни шли, и Император молчал, и служба шла, как и прежде, и ничто не переменилось в жизни – прежний неизменный пост и прежний напарник в карауле, и душа уже успела уняться и поверить в столь необычное великодушие престолодержца. И вдруг – вот так – снова. Почему? Почему спустя столько времени? Вскрылось что-то новое? Или попросту кто-то решил, что они двое виновны во всем – умышленно пропустили нарушителя?

Или дело вовсе в другом, в чем угодно, и нынешнее появление Императора у их с Лукашем поста никак не связано с убийством двух стражей и проникновением в сокровищницу?

Но уж слишком комната для беседы была избрана странная – на самом нижнем этаже, у самого подвала, самая дальняя, нежилая, почти заброшенная. Уж слишком тихо было вокруг, ни души. Уж больно противно засосало где-то под ребрами, когда, войдя, Гюнтер увидел мглу вокруг, созданную затворенными ставнями, и лишь крохотное пятнышко света в этой мгле – светильник на старом низком столе. Уж слишком мрачной казалась фигура Императора, сидящего поодаль от пятна света и видимого лишь как темный силуэт – узнаваемый, но неясный, точно призрак демона. Слишком уж обреченно выдохнул Лукаш, идущий рядом, и слишком отчетливо вдруг подумалось, сколь мелки, незначительны и ничтожны все обиды по эту сторону жизни…

– Присядьте, господа рыцари.

То, как Лукаш протолкнул застрявший в горле комок, он услышал до отвращения отчетливо, и сам на миг замерев. «Господа рыцари»… И короткая скамья подле стола со светильником – точно в пятне света… В прошлый раз было просто «вы!», выброшенное сквозь сжатые губы и больше похожее на ругательство. В прошлый раз оправдывались стоя, невольно вытянувши спины и опустив головы. К добру ли такие перемены…

У скамьи Гюнтер замешкался, столкнувшись с приятелем, запнувшись и загремев оружием о сиденье, отчего ощущение неловкости одолело лишь сильней, еще более обостряясь при мысли о том, что из полумрака за ним наблюдает Император, и своей неуклюжей суетой они заставляют его ждать. Наконец, усевшись, он поднял глаза и замер снова, увидев за спиною престолодержца, за границей круга света, еще один сгусток темноты – плохо, но все же различимую фигуру в накидке с капюшоном, недвижную и молчаливую.

Итак, что бы сейчас ни происходило, все наверняка совсем плохо…

– Полагаю, – снова заговорил Император, – вы понимаете, что все происходящее должно сохраниться в строжайшей тайне. Нашего нынешнего разговора не было, я не подходил к вам сегодня, и вы не приходили сюда. Ведь я могу полагаться в этом на вас, господа рыцари?

– Разумеется, Ваше Величество, – первым отозвался Лукаш, отозвался поспешно и истово, наверняка тоже сбитый с толку внезапной учтивостью короля. – Если такова ваша воля…

– Такова, – согласился король, обратившись к Гюнтеру, и тот кивнул, пытаясь соблюсти достоинство:

– Я буду молчать.

Прозвучало это, однако, слишком торопливо и как-то почти жалобно, словно из уст невольного очевидца некоего тайного деяния, которому приставили уже к горлу нож и вознамерились заставить умолкнуть навеки. Гюнтер кашлянул, пытаясь восстановить севший голос, и распрямился, ощущая себя, сидя на скамье, вытянувшимся во фрунт…

– Надеюсь, – проговорил Император многозначительно, выждав мгновение. – Разговор будет кратким, я не задержу вас надолго, господа рыцари, всего лишь несколько простых, но весьма важных вопросов. Я хочу узнать некоторые подробности той ночи, когда была ограблена замковая сокровищница.

«Была ограблена»?..

До сей минуты, если о произошедшем и заходила речь, то упоминалась попытка ограбления, упоминался сам факт проникновения чужака в Карлштейн и Большую башню, никто не говорил ни о какой похищенной вещи, никто не пытался проводить обыск замка или комнат, не неслись по окрестностям гонцы с приказами задерживать всех, покидающих пределы земель… Так, стало быть, все же таинственный невидимый вор ушел с добычей?

Быть может, по какой-то причине это выяснилось лишь сегодня? Быть может, вот отчего снова всё завертелось?..

– Но ведь мы уже обо всем сказали, – с заметной растерянностью возразил Лукаш, и фигура Императора в полумраке пожала плечами:

– Но, быть может, я не обо всем спросил.

– Мы готовы отвечать, Ваше Величество, – несколько совладав, наконец, с голосом, сказал Гюнтер. – Спрашивайте.

– Я уже задавал вам множество вопросов, – кивнул Император, – и среди них главный – не было ли вами замечено чего-то необычного или странного…

– Все было, как всегда, – ответил Лукаш и запнулся, осознав, что прервал Императора на полуслове, однако никакого возмущения этим фактом не последовало – напротив, от темной фигуры короля донеслась понимающая усмешка:

– Да, я помню. Однако я позвал вас для того, чтобы задать все тот же вопрос снова. Замечу сразу, господа рыцари: я не полагаю, что вы могли что-то преднамеренно скрыть от меня или солгать мне, всего лишь может статься, что вы умолчали о чем-либо, что, по вашему мнению, не было связано с происшествием или же показалось вам чем-то незначащим. Сегодня я хочу, чтобы вы припомнили ту ночь в мелочах. Меня интересует всё.

– Однако Лукаш прав, Ваше Величество, – с легкой растерянностью заговорил Гюнтер, когда приятель остался сидеть молча. – Тогда все шло, как идет обыкновенно, не было совершенно ничего, о чем стоило бы упоминать. Ни посторонних, ни…

– Тогда давайте поговорим о том, о чем упоминать, по-вашему, не стоило бы, – предложил Император, и Гюнтер замялся, исподтишка переглянувшись с приятелем. – Я хотел бы сказать вам вот что, господа рыцари. Меня интересуют не только вещи, которые могли бы быть напрямую истолкованы как срыв обычного порядка, не только очевидные нарушения спокойствия или явно видимые события. Мне интересна любая необычность, любая самая мелкая странность, даже если она выражалась в том, что мимо пробежала мышь со слишком подозрительным выражением на морде.

В ответ на вновь слышимую в голосе Императора усмешку оба невольно искривились в улыбке, и тот продолжил – вкрадчиво и мягко:

– И в моих словах есть лишь часть шутки, в основе же я совершенно серьезен. Припомните всё. Расскажите обо всем, что только может сейчас прийти вам в голову: неприятные ощущения, странные мысли, неестественные звуки, хоть бы и необычный сквозняк.

– Сквозняк как раз дело обычное, – снова подал голос Лукаш. – В коридорах всегда сквозит нестерпимо.

– В самом деле? – уточнил Император с искренним интересом. – Вот не думал. Мне всегда казалось, там душно.

– Это если просто пройтись, но только постоять час – и пробирает до костей, – пожаловался богемец и снова осекся, поняв, что уходит в сторону, поддавшись необычайно доброжелательной сегодня манере престолодержца. – И тогда сквозило, как всегда, – неведомо к чему договорил он смятенно.