Дни чудес - Кит Стюарт

– Ладно, у всех есть инструменты? – прокричала Гвен.

На этот раз все завопили:

– Да!

– Прекрасно, в таком случае тема вашей композиции – звуки города. Не пытайтесь сочинить песню, просто подумайте о создании атмосферы городского окружения. У вас двадцать минут!

Люди собрались группами, вокруг деловито загудели голоса. Я воспользовался возможностью, чтобы поближе пододвинуться к Ванессе:

– Что ж, спасибо, что пригласили меня на это… занятие.

– Не за что. Честно говоря, идея не моя, но Марта такая настырная. Она сказала, что мне надо выбраться из дому. Было два варианта: либо это, либо «Русалочка» в кино с подпеванием.

– Как поживаете?

– Устала от работы, устала от одиночества. У меня самый умеренный и самый приличный на свете кризис среднего возраста. Не слишком ли много информации? Зачем я взяла этот треугольник?

– В иные моменты я думаю: а в какой степени мы на самом деле контролируем свою жизнь? А в какой это фактически слепой случай?

Она с серьезным видом кивнула:

– Надо было взять глокеншпиль.

– Я пытаюсь изложить серьезные наблюдения по поводу ошибочности самоопределения.

– Простите. Так что вы делаете в минуты экзистенциальной тревоги?

– Наливаю себе кружку горячего шоколада и слушаю радио.

– Значит, вы не из тех, кто противостоит трудностям, схватив быка за рога?

– О боже, нет! Куда это может привести?

Она рассмеялась, но шум вернул нас в группу. Всем немедленно захотелось, чтобы мы оценили их план.

– Мы хотим изобразить автобус, – сказала Марта. – Наташа, Джеймс и я – мотор. Том – двери. А ты, Ванесса, – звонок. Это очень логично.

– Здесь нет ничего логичного, – возразила она.

Марта налила нам еще вина и, кажется, придвинулась ближе к Джеймсу. Гм, интересно. Наташа со все возрастающей скоростью и злостью молотила по бонго.

– Это имеет исключительный терапевтический эффект, – заявила она. – Хочу купить себе такой.

В течение следующих десяти минут мы сочиняли подходящую композицию на тему автобуса. Марта, Джеймс и Наташа будут играть вместе, наращивая темп, а затем замедляясь до остановки. Я буду скрежетать на гуиро, имитируя открытие и закрытие дверей. После этого Ванесса дает два звонка на треугольнике, и двигатель вновь запускается.

– Это экспериментальный шедевр! – воскликнула Наташа.

– Умри от зависти, Брайан Ино! – произнес я, довольный тем, что Ванесса поняла намек или хотя бы улыбнулась из вежливости.

Когда прошло двадцать минут, нам пришлось сидеть и слушать композиции каждой группы. Мы услышали уличный шум, создаваемый велосипедными гудками и кастаньетами, а также шум универмага (частое использование глокеншпиля для подражания шуму лифта). Смешно, но это доставляло огромное удовольствие, и зал светился счастливыми гордыми лицами. Взрослые редко имеют возможность побыть креативными, но когда это случается, в них просыпается та естественность, которой в них когда-то было с избытком. Это просто волшебно.

Наши компаньоны отправились за выпивкой, а Ванессе пришлось идти домой, чтобы отпустить няню. Я пошел проводить ее. Мы неспешно шли по мощеным улочкам старой части города мимо ряда прежних викторианских лавок, перестроенных для жилья. Мы беседовали о музыке, о детях и о жизни в маленьком городке. Мы рассказывали о своих браках, пытаясь объяснить друг другу (а также себе), когда все разладилось.

– Сейчас, когда я оглядываюсь назад, то не могу понять, что было реальным, а что – нет, – признался я. – Когда мы были счастливы? Всегда ли она была недовольна? Не знаю, какие из воспоминаний все еще важны.

– Вот что я думаю, – сказала Ванесса. – Когда ты в кого-то влюблен, то сразу начинаешь тешить себя этими приятными моментами, продолжая предаваться воспоминаниям о них до тех пор, пока эти истории не утратят малейшее отношение к реально происходившим вещам. Вот что такое любовные отношения – это фабрика воспоминаний, и, когда один человек уходит, машина ломается, и вся правда вытекает как топливо. – Она остановилась, и на ее лице на мгновение отразилось раздражение от собственного скептицизма. – Но знаешь, не все фабрики отвратительны. Когда мне было двадцать с небольшим, я была в Рио и по пути из города в аэропорт проезжала мимо всех этих заброшенных промышленных зданий. Их были сотни, они тянулись на многие мили. И странно, но мне эти здания показались самым красивым из того, что я видела в Бразилии. Не знаю почему. Здания – это ведь тоже воспоминания, правда? Так или иначе. Извини, но это мое мнение.

Она указала на большой дом в конце ряда, с гигантскими окнами и изначально оштукатуренными стенами, окрашенными в какой-то изысканный оттенок зеленого.

– Ты довольно-таки мудрая, – заметил я.

– Так и есть. Это все путешествия и опыт брака с полным кретином.

Она ослепительно улыбнулась. У нее были весьма выразительные глаза, раньше я ни у кого не видел таких. Я подумал, что ученым понадобилось бы много лет труда, чтобы понять их сложный и прекрасный язык.

– Что ж, приятный был вечер, – произнес я. – Я не надеялся, что ты еще раз напишешь.

– Честно говоря, я тоже не надеялась. Но один человек сказал, что я должна дать тебе шанс.

– Поблагодари его от меня.

Мне стало немного неловко, и я был готов попрощаться.

– Том, мы должны были поцеловаться. Когда в тот вечер вышли из ресторана. Мы обнимали друг друга, небо было усыпано звездами, мы только что спаслись от кровожадного шефа. Если бы это происходило в фильме с Индианой Джонсом, мы поцеловались бы.

– Может быть, попытаемся снова? – спросил я.

– Гм… – задумалась она. – Нет, не теперь, не здесь. Но я уверена, у нас еще будет шанс – настанет еще один идеальный момент. Тогда не упусти его.

Повернувшись, она пошла к дому. Мне уже хотелось вновь с ней увидеться. Мне хотелось построить нашу собственную фабрику воспоминаний.

Ханна

Какой неожиданный поворот событий! Мы должны были встретиться с Маргарет за чаем, но она позвонила и сообщила, что ей нездоровится, поэтому приглашает меня к себе. Я никогда не была у нее раньше – думаю, никто не был, – и я сразу соглашаюсь, поскольку это, наверное, поможет мне приоткрыть завесу над историей ее жизни. Как раз перед тем, как выйти, я получаю эсэмэску от Кэллума.

Я задумываюсь на две миллисекунды.

Небольшая пауза.