Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин

Командир «Алмаза» кивнул.

— Как вы помните, наша задача — поддержка Дунайской армии. Решено не дожидаться, когда бригада будет сформирована полностью. Поможем предкам артиллерией: в дивизионе семь шнейдеровских мортир и пять осадных пушек образца 1877-го года. По оценкам инженер-генерала Тотлебена, больше недели под их бомбами туркам не выдержать. Кстати, он тоже собирается к Дунайской армии, хочет посмотреть нашу артиллерию в действии.

— А как их доставить на место? — спросил Андрей. — Мортиры, наверное, немало весят?

— Конными запряжками, как и полевые орудия. На германской возили — небыстро, зато надежно.

— С кавалеристами нам повезло, — добавил Зарин. — На «Живом», как вы знаете, было больше двух сотен казачьих и драгунских офицеров, нашлись и конные артиллеристы. Теперь, кроме трехсот сабель, в составе кавэскадрона «Максимов» на тачанках и конно-горная батарея.

— А где взяли пролетки под тачанки? — поинтересовался Кременецкий. Командир «Адаманта» присутствовал на военном совете, но обычно отмалчивался. С тех пор, как Зарин и Рогачев вскрыли «секретные пакеты», он занимался исключительно своим кораблем.

Уголки губ Зарина тронула улыбка.

— Этот вид техники, Николай Иванович, за полсотни лет мало изменился. Корнилов велел конфисковать все рессорные коляски в Севастополе и окрестностях, так что теперь у нас два с половиной десятка тачанок.

— Осваиваете опыт махновцев? Что ж, дело хорошее. Надо бы их и стрелкам передать. «Максим» все же штука тяжелая, пуда четыре?

— Именно. Кстати, мы формируем отдельную пулеметную команду, с местным личным составом. Командует ею тот мичман, что на Альме с Лобановым-Ростовским держал позицию. Туда решили отдать все «Максимы» на старых крепостных станках. Эта рота будет в распоряжении князя Горчакова, командующего Дунайской армией.

— А что с австрияками, Алексей Сергеевич? — спросил Эссен. — Кажется, турки, после отступления армии Горчакова, уступили им Дунайские княжества?

— Верно, Реймонд Федорович! Наступать на Силистрию, не очистив предварительно Валахию — верх самонадеянности. Вот Горчаков и собирается продемонстрировать австриякам наши возможности, и, прежде всего, авиацию. Полетайте над их головами, чтобы они в панталоны, простите, наклали. А окажется мало — подтянем броню. Надо напугать старика Франца-Иосифа так, чтобы он оставил Дунайские княжества, не доводя дело до войны.

— Между прочим, никакой он не старик, — заметил Андрей. — Совсем молодой человек, недавно исполнилось 25 лет.

— И верно! — удивился Зарин. — А я, знаете ли, все по старой памяти… Глава династии Габсбургов был единственным европейским монархом, правившим во время обеих войн — и Крымской и Первой Мировой.

— В любом случае, к столкновению с австрияками следует подготовиться. — продолжил капитан первого ранга. — Сейчас в Николаеве оборудуют из пароходов Дунайской флотилии речные канонерки. На «Ординарец» и «Инкерман» ставят по две полевые трехдюймовки и пулеметы, а на «Прут» — еще и морскую четырехдюймовку Обуховского завода, мы их несколько штук раздобыли в севастопольском арсенале, в 20-м. Кроме того, есть наши буксиры, «Осторожный» и «Перевоз». На них, кроме пулеметов и трехдюймовок, поставят по девятидюймовой осадной мортире. Орудия так себе, дальность стрельбы всего две с половиной версты, но в наших условия — самое то. Тем более, что бомбы к ним стальные, меленитовые.

— А что, недурственно! С такой артиллерией можно по Дунаю хоть до самой Вены подняться.

— Эк вы, голубчик Реймонд Федорыч, хватили: «до Вены»! — покачал головой Зарин. — Но в целом, мысль верная: туркам и австиякам им противопоставить нечего, лишь бы снарядов хватило. А этого добра у нас полно, спасибо Глебовскому.

— Бесценный оказался человек — сказал Стогов. — если бы не он, мы и половины судов приволочь не смогли бы. А кто сейчас миноносцы ремонтирует? Тоже он!

— По поводу миноносцев… — припомнил Зарин. — Надо бы сбегать к Варне и Констанце, осмотреться, что там и как. Придется послать «Казарского» с «Коткой» — на «Живом» котлы перебирают, раньше, чем дня через три не закончат. На «Строгом» с «Заветным» еще недели на три работы. Да, и новой радиостанции на «Казарском» нет, только искровой "Телефункен". Может, сходите с ними, Николай Иванович? Уж ваши локаторы все разглядят!

— Я категорически протестую, господин капитан первого ранга! — взвился из своего угла Рогачев. Валентин, научный руководитель экспедиции, присутствовал на всех совещаниях, но когда речь шла о военных вопросах, отмалчивался, справедливо полагая их не своим делом. — На «Адаманте» стоит «Пробой-М», нельзя им рисковать! подвергать его опасности!

Зарин не в первый раз пытался отослать «Адамант» из Севастополя для разведки и каждый раз встречал ожесточенное сопротивление.

— Поймите, господа! — продолжал кипятиться Рогачев. — Это оборудование — ключ к успеху экспедиции!

— Согласен с Валентином Анатольевичем. — негромко сказал Кременецкий. — Полученные мной приказы недвусмысленны: «ни при каких обстоятельства не рисковать "Пробоем". Так что уж простите, но "Адамант" останется в Севастополе. Что касается связи — можно поставить на "Казарского" стационарный передатчик.

Зарин пожал плечами — он явно остался при своем мнении. «А может, каперанг и не хочет, чтобы Рогачев добился успеха? — подумал вдруг Андрей. — Вот ушел бы «Адамант» с «Казарским» к Констанце, и на переходе, в открытом море бац — торпеда в борт. И все, концы в воду. Не зря, ох, не зря Зарин приблизил бывшего красного командира и даже доверил ему боевой корабль. Теперь он вполне может рассчитывать на его преданность.

Андрей помотал головой. Отставить паранойю! Так можно переплюнуть и Серегу Велесову и его завиральными идеям. Надо же додуматься — Зурбаган…

I

Из «Меморандума Велесова»

«…удивляешься, почему «Зурбаган»? Великий князь тоже задавал этот вопрос. В названии придуманного Александром Грином города ему почудились татарские, восточные созвучия. Я честно ответил: «Всю жизнь мечтал об этом загадочном городе у моря…»

Николай Николаевич пообещал употребить свое влияние на венценосного батюшку, чтобы продавить мой проект. И если все пойдет, как задумано, не позже конца мая я буду в Севастополе. А оттуда мы вместе (надеюсь, ты все-таки приедешь!) отправимся в Евпаторию — только теперь она будет значиться на карте Таврической губернии под другим названием.

Зурбаган.

Что, собственно, я задумал? Анклав, где властвуют ученые, пресловутый «знаниевый реактор», среда коллективного мыследействия, в которой достижения грядущих полутора веков перерабатываются и аккуратно используются на благо России. А там, глядишь, и всего человечества. И для этого мало одолеть всех врагов. Надо еще и предложить людям нечто такое, чтобы они больше не захотели становиться врагами. Ни нашими, ни чьими бы то ни было еще.