Акционерное общество женщин - Елена Котова

– Герман Генрихович… Все крупные финансовые группы так или иначе влияют на массовое сознание, через СМИ прежде всего.

– Упрямства в вас хоть отбавляй, Екатерина Степановна. Я же говорю, все имеет свою оборотную сторону. Олег вам сказал, а вы согласились, что бизнес у вас уникальный… я бы сказал, идеосинкратичный. Вы в начале пути своих раздумий, если я не ошибаюсь, «Потерянный рай» Мильтона читали? А не приходилось ли вам читать Уильяма Блейка, который спустя века, как и Мильтон в стремлении переустроить общество, написал собственную эпическую поэму, пародию на Мильтона? Не лучшим образом поступил он и с Данте. Удивительные метаморфозы претерпевает мысль, а вместе с ней и нравы. Блейк превратил положения анализируемых им мыслителей в полную противоположность оригиналам. В противовес логике он руководствовался эстетическим чутьем, склонностью к символизму и скрытым смыслам. Понимаете, к чему я это говорю?

– К тому, что мы не утюги рекламируем, а новый формат отношений между мужчинами и женщинами, и это вопреки логике вызывает у мужчин отторжение, не вписывается в их представления об эстетике?

– Примерно. Уильяма Блейка – это вы можете прочесть у любого из его биографов – называли революционером идиосинкратичным, ибо не было у него ни явных предшественников, ни последовательных преемников[12]. Но тем не менее общество отвергло и наказало его. Подумайте и о другом: как Блейк завершил в своей поэме «Мильтон» анализ его идей о земном и божественном! Мощным финалом, в котором все живущее и умершее, внутренняя и внешняя реальность всего сущего, мужское и женское объединяются в единый союз, который полностью трансформирует все человеческие восприятия. Услышали меня? Вы это на корочку положите и время от времени об этом вспоминайте. Сейчас речь не об этом. Вы должны осознать, что в основе всех ваших неприятностей, – Герман Генрихович уже просто вдалбливал, чеканя слова, Катьке в голову свои мысли, – лежит то, что вы боретесь за электорат, создавая угрозу не своим конкурентам, хотя и им тоже, а прежде всего власти. Кстати, не могу не вспомнить любимый мною афоризм того же Блейка: «Корпоративные друзья оказываются часто духовными врагами».

– А это вы к чему?

– Вернулся из политических эмпирей в плоскость обстоятельств вашего уголовного дела. Подставил вас кто-то из ваших партнеров или клиентов. Ну, может, конкурентов.

– Просто уточняю: вы считаете, что причина моих бед в том, что мы вторглись в создание идеологии?

– Как я считаю, это не столь важно, гораздо важнее, чтобы вы сами начали этот вопрос хорошенько обдумывать. Хорошо, что вы хоть на церковь не замахнулись. Когда вы мне про поездку в Орловскую губернию рассказывали и про этого пасечника, я уж подумал… Да еще и ума у вас могло хватить Мадонну привлечь… Сами понимаете, тогда мне было бы совсем тяжело строить вашу защиту. Однако уже ночь на дворе. Заслушался я вашими рассказами. Я бы предложил на сегодня на этом закончить. А вам желаю много не думать, а хорошенько выспаться. Завтра хотел бы начать попозже, скажем в два.

– А мы успеем? А вдруг завтра позвонит следователь и вызовет меня на допрос на следующий день? А мы с вами еще не готовы?

– Так я же его сегодня навестил. Мы с вами придем к нему, когда будем готовы. Так что действовать будем не спеша, но и без промедления. А на сегодня я откланиваюсь.

Вульф-Бобоевич вышел, а Катька, попросив Таню вызвать машину, задумалась: откуда он знает, что именно сказал ей Мэтью три дня назад, если они так и не познакомились? Она была рада паузе в разговоре с Германом Генриховичем. У нее уже голова шла кругом, она боялась стен, у которых, возможно, есть уши, снова думала о взломе ее компьютера…

Приехав домой, она приняла душ и залезла под одеяло думать о словах Вульфа-Бобоевича. Идеосинкратичность их женской теории… В финале – мощный союз всех живых и мертвых и полная трансформация всего человеческого восприятия. Катьке никак не давалось понимание, что такое «трансформация всего человеческого восприятия»… К тому же в голову лезли совсем другие мысли. О событиях, последовавших непосредственно за их поездкой в село Степанчино. Про них, пожалуй, даже адвокату знать было бы лишним. Тем более что они ну просто никак не могли относиться к делу, по крайней мере к уголовному. Но к их делу, к жизни основательниц страхового общества они были очень и очень относимы…

Но ты, владычица любви,

Ты страсть вдохнешь и в мертвый камень:

И в осень дней твоих не погасает пламень,

Текущий с жизнию в крови.

Павел Силенциарий.

Стихотворение (около 570).

Пер. К.Н. Батюшкова

Как же Катька злилась тем летом, что Алена свинтила с поездки в село Степанчино! Она шипела Полине, что все дело в Мэтью, а та напоминала Катьке, как Алена окрысилась на нее по дороге из «тетюшей». Убеждала не плодить склок в руководстве, не обсуждать роман Алены и Мэтью, про который, если верить Тане, ответственному секретарю совета директоров, все и так все знают.

– А сам Мэтью-то знает? – ехидно спрашивала Катька.

– А какая, в сущности, разница? – отвечала Полина.

– В сущности, никакой, – признала Катька. – Фиг с ними. Еду в отпуск, на этот раз на две недели, уж извини, что так долго. Мне обязательно надо во Франкфурт к своим заскочить. Сына с весны не видела, а тут он к отцу собрался, звонит мне: «Мам, непременно приезжай, мне с вами обоими надо поговорить». Наверняка либо опять работу менять собрался, либо с девицей очередной разъезжается, а с другой съезжается. В любом случае опять будет подлизываться, чтоб мы с отцом ему денег подбросили… Как я по нему соскучилась, Полин! Ну, а потом на недельку к Клаусу. Тот тоже скучает, и я скучаю. Но честно говоря, больше рада тому, что будем вместе, все-все другу будем рассказывать, неспешно завтракать на террасе, он, как всегда, будет ворчать то и дело. А вот истома желания… Есть где-то, но глубоко, на втором плане. Может, я Алене просто завидую? Представляешь, как ее колбасит в любовной горячке?

– Чего хорошего, какие-то пытки в подвале.

– У тебя навязчивая идея с этими пытками в подвале. Секс – это наслаждение. Так хочется всегда хотеть секса.

– Никогда не видела в этом наслаждения, даже в молодости. А теперь уж… Мне хорошо, я забыла про депрессии, работаю, чего со мной не было никогда в жизни. Что вам еще от меня надо? Не приставай ко мне. Не могу представить себе, что занимаюсь с мужчиной любовью. Нет, представить-то я все могу, даже с удовольствием, но как фильм ужасов. Ты просто еще не перешла «за грань», и это хорошо.