Свидание с развратным фавном - Маргарита Южина

Серафима уже прокручивала в голове, что она наденет для визита к мадам Борисовой. Куртку вроде неприлично – в ее-то возрасте, а пальто у нее куцее какое-то, столько раз собиралась себе новое купить, да деньги куда-то уходили. Лучше всего, конечно, было бы облачиться в шубу, но последнюю свою шубу она носила года в четыре, а теперь купить такую роскошь Серафима и не надеялась. Нет, можно было бы занять и купить, но… Да куда ей ходить-то в шубе? И вот теперь к приличному человеку и выйти не в чем.

– Да, пора к Борисовой наведаться. Только как-то бы поприличнее выглядеть… – подлил масла в огонь Шишов. – Ладно, надену свою кожаную куртку, я в ней на этого похож… на…

– На одиннадцатого ребенка, – мотнула головой Серафима, – который все за старшими братьями донашивает. Я, кстати, давно тебе хотела сказать: купи ты себе куртку по размеру! А то у тебя в ней рук не видно. И шейка из ворота торчит тонюсенькая, как черешок.

Шишов подергал кадыком и рубанул рукой.

– Все! Сегодня же поеду на китайский рынок и куплю себе новую! Я, Кукуева, люблю критику, принимаю. Видишь – не обижаюсь. И чего в самом деле – не заработал я, что ли? А то Серега-братан куртку мне отдал свою, а я ее никак сносить не могу. Да, куплю. А вот что с тобой делать? Я, представь, весь в обновах буду, и… ты рядом. Нет, надо что-то на тебя тоже приличное… Слушай, а у тебя сестры нет богатой? Ну, или не богатой, но чтоб тряпки красивые имела. Дала бы тебе напрокат… Вон Лилька Федорова – обычная кондукторша, а как в гости куда выйти, она уж так вырядится… И тебе шубка! И тебе сапожки! И тебе шляпка тарелкой! Учись…

Слушать подобное было обидно. На Лильку, небось, и Федоров горбатится, и сестра ей помогает, и свекровь. Хотя сколько ж помогать можно, скоро сорок пять бабе! И шуба у нее есть, и сапожки…

– Шишов! А Федоровы сегодня работают?

– Ну да, а чего тебе?

– А обедают они… – Серафима что-то посчитала в голове и хлопнула напарника по плечу: – Сеня! Ровно в три заходи, будем брать Борисову штурмом.

– А одежда? – неуверенно протянул Шишов.

– Ах, Сеня! Не одежда красит человека… В общем-то и она тоже, но… – игриво завиляла плечами Сима, – но некоторые украшают себя умом.

– Некоторые – да, а ты, как всегда, без украшений.

Тратить время на препирательства Серафима не стала, а поскорее выпроводила напарника и поспешила на стоянку автобусов.

Пришлось изрядно подождать, пока Федоров не пригонит свой транспорт на конечную. Тогда только можно было выловить Лильку.

Лиля Федорова доставала из сумки красочную бутылочку с какой-то кисло-молочной гадостью для похудения, когда к ней поднялась Серафима.

– О, Кукуева! А мне сегодня мужики сказали, что ты ногу переломала! – радостно булькнула Лилька. – Твой Шишов звонил Кольке и просил за вас отработать, пока ты ногу не вылечишь!

Серафима озадаченно крякнула и присела на обе ноги.

– Не переломала, а вывихнула. Правую. Я к тебе, можно сказать, с больничной постели. Лиль, выручай – сегодня иду к одной подозреваемой, жене жутко богатого человека, не хочется выглядеть надувной женщиной, а мой пуховик, сама знаешь, какой, – будто меня в нем специально раздували.

– А на фига такой брала? Я тебе сразу говорила – позор фамилии!

– Зато теплый. Ты мне дай шубку твою на денек, а? – попросила Серафима.

Лилька от возмущения фыркнула, и вся простокваша осела на ее макияже. Кукуева, в целях подхалимажа, аккуратненько платочком вытерла подруге лицо вместе с краской, пригладила волосы и даже нос не забыла.

– Ну, дашь?

– Не-а, шубу не дам, – не сломилась Федорова. – У меня горжетка есть, здоровенная – из двух лис. Правда, она вытерта вся и вылиняла, зато можешь ее насовсем взять. За сотню баксов. А к шубе даже не подкатывайся, не дам. Ты мне на операцию деньги не даешь, вот и шубу не получишь. Кстати, Сима, давно хотела тебе сказать, я вот что решила: мне…

Серафима ее перебила:

– Подожди ты с операцией. А что, та горжетка совсем лысая?

– Почему совсем? Я же ее не брила. Она такая, знаешь… вот тут лысенько, вот здесь тоже, а вся такая пегая, рыжая, хотя вообще-то была чернобурой. Ну, берешь? Сто баксов, и ты в мехах по колено!

Серафима раздумывала. Но сто долларов у нее никак на драную шкуру не находилось. Пришлось давить на жалость.

– Лилька, ну откуда у меня деньги, а? И потом – что тебе, жалко? Ведь на правое дело иду! Найду преступника…

Лилька всполошилась:

– А я тебе, кстати, по поводу «найду» и хотела… Короче – мне ждать совсем некогда, пока ты там кого-то отыщешь. Мне и вообще кажется, что ты сама долбанула мужика по темечку, а теперь просто время тянешь, чтобы я забыла. Так я больше ждать не намерена. Я, знаешь, к кому пойду? К самой Костеренко! Она дама состоятельная, небось захочет узнать, кто ее вдовой оставил. Вот и пусть раскошелится. Правильно ведь?

– Неправильно, – не согласилась Серафима. – Она… Ой, Лилька, у меня такое сообщение – тебя разорвет от удивления. Только я не скажу.

Лилька медленно облизала пустую бутылку от мудреной простокваши и с болью спросила:

– А почему не скажешь-то? Боишься, что правда разорвет?

– Не-а. У тебя учусь. Давай свою шкуру даром, потом скажу. Все равно же ты ее выкидывать хотела.

Лилька задумалась.

– А новость правда… того… как бомба? – уточнила она.

Серафима только воздела глаза к небу.

– Ну, ладно, так и быть, завтра вечером привезу, – мотнула головой Лилька. – Говори, что там у тебя.

– Фигу с дрыгой! – прищелкнула языком Серафима. – Вези сейчас, а то все узнают, а ты, как ежиха, все новости проспишь. Тогда не тебя, а Вальку мужики будут звать «Новости первого канала».

Больше Федоровой ничего говорить не надо было. Она высунулась из дверцы и на всю остановку завопила:

– Фе-е-едоров! Домой!

Ваня Федоров, который неизменно находился в уголке раздумий, вынесся из пикантного заведения, на ходу застегивая брюки.

– Федоров, мы срочно едем домой! – затараторила Лилька. – Нам ненадолго, только на минутку. Ну, Ваня же, заводи мотор… Симка, ты меня обязательно дождись! А шкура хорошая, честное слово – класс! Ваня, ты едешь?

Вернулись Федоровы быстро, Серафима даже не успела соскучиться.

– Вот! – зашуршала Лилька пакетом и вдруг уставилась на мужа. – Ваня! У тебя, кажется, еще остались какие-то неотложные дела вон в том построении? Никогда не оставляй на завтра то, что можно оставить уже сегодня. Ступай, любимый.

Любимый по команде супружницы потрусил к зданию, а Лилька торжественно вытащила длинный мохнатый чулок. Ворс на старой горжетке от пакета угрожающе трещал и топорщился.