Стража Лопухастых островов - Владислав Крапивин

Авка и приятели посидели у костра. Поели ухи, которую приготовила тетушка Тита Минутки ("Титовая тетушка"!). Улеглись в сарае на старых парусах, от которых пахло смолой и водорослями. И долго болтали о том, о сем. Гуська наконец сонно засопел у Авкиного плеча. А тот еще долго лежал с открытыми глазами и видел в темноте Звенку…

Новый день был длинный, опять с купанием, играми и веселой беготней среди береговой толпы. Но много рассказывать об этом не стоит. Потому что главным для Авки были не эти дела, а его нетерпение. Да и для Гуськи тоже.

Наконец солнце съехало к дальнему берегу и стало прятаться за никалукские шпили у купола. Тит Минутка сказал, что пора двигать на берег — к тому месту, откуда лучше всего будут видны платформы и вся церемония. Это примерно в миле от деревни.

— Нас там всех переплющат в толпе, — вздохнул осторожный Кир Очкарик и заранее спрятал в карман очки (а что он увидит без них?).

— Мы заберемся на деревья, — решил Тит. Хотя как раз ему-то лазать по деревьям было труднее всех.

Чем дальше, тем больше становилось у воды людей. Скоро уже мальчишки еле пробирались. Авка взял Гуську за руку, они отстали от компании. Потом скажут: потерялись в толпе. А на самом деле — назад в деревню. Торжественная встреча государственных лиц пройдет как-нибудь без них. А их курс — на маяк!

Авка в сарае покидал в мешок гремучие латы, Гуська подтянул штаны, и оба — за деревню, в дубняк.

Здесь было тихо, пахло листьями, соленой пеной и песком. Кусты подступали к самой воде. Плот почти целиком прятался в ветках, но был уже на плаву. Только оттолкнуться самодельным веслом — и поехали.

Солнце спряталось, небо над головой начало синеть по-вечернему. Проступила в нем круглая луна.

Авка с Гуськиной помощью застегнул на себе доспехи. Только шлем надевать пока не стал.

— Нельзя сейчас плыть, — озабоченно сказал Гуська. — На воде нас тут же сгребут…

— Подождем…

Вдали уже играли оркестры. Но было еще очень светло. "Да и будет ли темнее-то? При такой луне…" — досадливо думал Авка.

Они с Гуськой сидели на песчаном пятачке среди кустов, и делать было нечего. И от этого ничегонеделанья в Авке опять зашевелились тревоги и сомнения. "А вдруг это не тот маяк"… "А вдруг Звенки там нет"… "А вдруг она и не помнит…" И неизвестно, до чего довели бы несчастного Авку эти мысли, если бы…

Хлоп! Шмяк!

— Ой-й… — Это прямо из воздуха, из пустоты плюхнулся незнакомый встрепанный мальчишка. — Ой, мама… — Он сел, раскинув ноги в перемазанных белых брюках и взялся за поясницу.

Авка и Гуська упали навзничь. Потом тоже сели.

— Привет, — сказал мальчишка. И вытер нос порванным рукавом с кружевами.

— П… привет… — Авка мигал. — Лучик! Это ты?

— Я! Не узнал?

— Ты… какой-то не такой…

— Тощий да? Посиди-ка целый месяц на одних кочерыжках! Зато теперь без труда влез в черную воронку на пустыре. И вот! — Он артистически развел руками. -

Потому что этот дурак выплюнул меня сюда вместе с иканьем. Он подцепил эту заразу у Ноздри, у бывшей БЧП. Ну, я и треснулся… -

Да, без сомненья, это был Лучезар Окрыленный!

— Авка, я сразу вас узнал! Обоих! — заявил он. — Хотя Гуська мне известен лишь по твоим рассказам, а сам ты в железном одеянии. Откуда такое?

— Императорский подарок… Да подожди ты! — взвыл наконец Авка. — Откуда ты свалился-то? Как? Зачем?

— Отвечаю в обратном порядке: чтобы увидеться с вами; через черную межпространственную воронку; с пустыря за рынком.

— А кто тебя выплюнул?

— Мой друг Леонпупо Номер Два. Шароглот.

— Через воронку?

— Да нет же! Через воронку я сам! Но она доставила меня только на остров посреди болота, к сухому дереву с дуплом. А Леонпупо Номер Два самостоятельно проник за мной. Я ему говорю: "А где же тут Авку-то искать?" А он отвечает: "В пределах одного пространства я могу тебя доставить куда угодно. И к кому угодно. Только представь в своем воображении этого "кого-то" как можно отчетливее. Вот я тебя и представил… Авка, а почему вы не там, где всеобщее торжество?

— Да ну его, это торжество! Нам надо поскорее на тот берег! Поплывешь с нами?

— Разумеется! Я почти закончил поэму "Любовь и киты". Надеюсь, Звенке она понравится.

— Я тоже, — сказал Авка. Вежливо, но с уколом ревности.

— Тогда поплыли?

— Светло еще. Стража сцапает.

— Тогда позволь мне примерить твои доспехи! Думаю, сейчас они мне будут в самый раз. Я так давно мечтал хоть на краткий миг стать похожим на рыцаря!

Авка закряхтел. Расстегивать и стаскивать, а потом надевать опять множество железных причиндалов, конечно, не хотелось. Но еще меньше хотелось обижать Лучика. Вон в какую даль примчался, чтобы повидаться!

— Гусь, помоги…

Гуська, сопя, начал помогать. Он-то понимал Авку. Но он стеснялся незнакомого поэта и потому молчал. И лишь когда они с Авкой закончили обряжать Лучика, Гуська спросил:

— Скажите, пожалуйста, как ваш шароглотный друг… Леонпопо пролез за вами в воронку? Авка говорил, что он громадный.

— Леонпупо Номер Два. Для него это раз икнуть. Он способен деформироваться как угодно. Может сделаться тоньше сосиски…

— А сейчас он там, на Щетинистом острове?

— Нет, он обещал догнать меня. Возможно, скоро познакомитесь.

Гуська повел плечами. Не был он уверен, что ему хочется знакомиться с шароглотом.

— Авка, может быть, нам пора?

— Светло еще.

— Да, но…

В этот миг из кустов прыгнули на песок двое. В расшитых камзолах и съехавших на бок белых париках. Ухватили Лучика за налокотники.

— А, вот вы где! Еле нашли вас! Почему же вы не вместе со всеми? Вас ждут на церемонии!

— Зачем?! Я не хочу! — завопил поэт Окрыленный.

— Но вы же главный виновник торжества! Ведь это вы придумали сблизить материки! Вас должны чествовать!

— Это не я!

— Это не он! — вмешался Гуська. Но Авка наступил ему на ногу.

— Как же не он?! Как же не вы?! — закудахтали люди в камзолах. — Императорская разведка доложила, что вы в рыцарских латах! Эти люди знают все! Идемте, идемте! Это приказ министра церемоний!

— Но здесь ошибка! Путаница!

— Не слушайте его, — громко заявил посланцам министра Авка. — Он просто стесняется! — А Лучику сказал быстрым шепотом: — Выручай! Ты же привык выступать! А мне надо к Звенке…