Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Егор Чекрыгин

…Опять пришлось просыпаться, едва выглянуло солнышко. А так хотелось еще покемарить чуток, по-хозяйски облапив теплое тело подружки, с которой через пару часов придется расстаться, и увы, – похоже, навсегда…

Но подруга, блин, тоже подвела. Вместо того чтобы продлить радость воина, отправляющегося в дальний поход своим мягким тельцем, она вскочила еще до зари и возилась где-то у очага, колдуя возле котла и доисторических сковородок.

Да. Халява кончилась! Мое проживание среди «цивилизованных людей», способных оценить таланты и проникнуться крутизной знаний столь неординарной личности, как я, подошло к концу. Впереди снова дальние походы, снова ощущение собственного «дебилизма» и беспомощности. Сон на траве и камнях, приготовленная наспех еда, холод, голод и тысячи лишений, присущих телу. Уснуть, и видеть сны!

Ага! Дадут тут тебе сны посмотреть. Во дворе уже раздаются какие-то голоса. Судя по всему, за мной пришли… Труба зовет! Снова в поход! Блин!!! Ну за что мне все это?

Предыдущие дней десять прошли в каких-то судорожных хлопотах и сутолоке. Мы готовились к эпическому посольству в гости к родне Осакат, потому я все дни проводил в мастерских, а вечера – на пирах.

В мастерских мы с Ундаем доводили до ума «наше изобретение». Попутно я осваивал навыки первобытной металлургии, изобретал, учился, поучал, давал бессмысленные советы и получал не менее идиотские объяснения, как с помощью духов камни превращаются в металл или воск становится то жидким, то твердым, в общем, отдыхал душою.

На пирах же приходилось скрипеть извилинами, пытаясь проникнуться хитрыми стратегиями Мордуя, разглядеть все его козни, не попасть впросак, а наоборот, поиметь со всего этого какую-нибудь выгоду.

В мастерских кипел энтузиазм. Творчество тут было во многом делом коллективным, и магии смешивались, перемешивались и совмещали друг дружку. В процессе совместной работы я как-то очень быстро перестал быть чужаком, выучил специфический сленг и научился болтать на местном не хуже любого другого работяги. Мы лопали из одного котла, орали друг на дружку в процессе обсуждения деталей и радостно делились тайнами секретных технологий.

На пирах я чувствовал себя Штирлицем в ставке Гитлера. Мордуй откровенно норовил использовать нас с Лга’нхи в своих целях, объегорить, надуть и обвести вокруг пальца. Он постоянно пытался внушать нам, что мы должны говорить во время Великого Посольства, как себя вести и какие мысли «подсказывать» «дорогим родственникам», наивно надеясь обставить все так, будто это целиком наши идеи и слова.

Я поначалу этому сопротивлялся и сокрушал козни супостата. Но потом задумался, какого хрена? Чего я реально хочу добиться, кроме как объегорить жучилу Мордуя? И все более-менее встало на свои места, когда я просто взглянул на происходящее с его точки зрения. Мордуй не был злобным гадом и свинским тираном. Просто его племя попало действительно в колоссальную задницу, и он хватался за любую соломинку, чтобы вытащить его на поверхность. Потому-то, следуя его ценным указаниям, мы и должны были говорить, что все было прекрасно и замечательно. Войска у врага было совсем немного. Зато они были страшно богаты, имели много классных вещиц, удивительных животных и еще много всего ценного. Так что надо было быть редкостным лентяем и самому-себе-врагом, чтобы не прийти и не ограбить их. (Тут он обычно намекал на то, что мы должны показать кое-что из взятой у Пивасика добычи. Особенно кувшинчики и чаши. И я не сомневаюсь, что Осакат будет щеголять по дворцу дедушки в супермоднявой шелковой рубахе, давая всем встречным и поперечным точный адрес склада, «где таких еще много».)

Напрямую врать нам не предлагалось. Хотя арсенал хитростей был не столь уж изыскан и коварен, как казалось самому Мордую. Например, в ответ на вопрос: «Сколько врагов?» – поучал он нас, надо было отвечать: «Мы видели…» «Мы видели один вражеский лагерь в долине». «Мы видели руку верблюжьих всадников в степи». «Мы видели храброе войско Мордуя и его непобедимых воинов с волшебным оружием»…

М-да, волшебное оружие. Ундай, как натура творческая, все эти дни буквально бредил «орлиным копьем», как он прозвал мой протазан за наличие «крылышек». Он говорил о нем много, часто и запойно. Как человек, весьма далекий от использования оружия в реальном деле, но натура увлекающаяся и фанат абстрактных теорий, Ундай слабо представлял себе реальные плюсы и минусы нашего изобретения. А я… – я старательно подставлял старикана, помалкивая на публике и поддакивая втихаря. Поскольку Ундай говорил об «орлином копье» куда чаще, чем я, думаю, большинство племени уже поверило, что это было целиком его изобретение, а я всего лишь шестерил у него на подхвате. И меня это вполне устраивало. После того ажиотажа и истерии, что закрутилась вокруг нашего протазана благодаря болтовне старика, мне меньше всего хотелось оказаться крайним, после того как напуганные появлением огромной вражеской армии люди наконец поймут, что протазан не является панацеей от всех бед и не сокрушает полчища врагов одним своим видом.

Зато я активно пользовался поднятой вокруг «волшебного копья» шумихой, «вне очереди» пропуская его по всем этапам производства и нахальным образом заставив Мордуя спонсировать его изготовление.

С Мордуем мы тоже наконец нашли общий язык. Два прохиндея и хитрована всегда смогут договориться, если перестанут втирать друг другу очки разговорами «о высоком», а еще лучше, найдут лоха для совместного развода. Оно конечно, местная цивилизация и культура еще не дошли до такого уровня, когда уже можно сказать – «ло€жил я на вашу дружбу и любовь, – дайте денег!». Однако даже в красивых и возвышенных выражениях, ни разу не упомянув низкий бренный налик, я сумел дать понять Мордую, что мое лоббирование его интересов имеет свою цену, а пахать задарма на дядю Мордуя я не стану. Он не обиделся, а даже, наоборот, облегченно выдохнул, перестал хитрить и юлить и начал резать правду-матку, объясняя чего хочет и как я могу ему в этом помочь.

Только вот меня все время угнетала мысль, что я безнадежно продешевил. Мордую моя лояльность обошлась всего лишь в несколько килограммов высококачественной бронзы, несколько метров грубой ткани, несколько кусков кожи и пахоты всех его «научных сотрудников» на нас с Лга’нхи. «…Где золото? Где брильянты? Где полкоролевства в придачу к руке принцессы?» – кричала жаба в моей душе, стискивая мне глотку своими склизкими холодными лапами. Но, увы, придумать, что еще можно взять с этих ребят, я так и не смог, так что пришлось довольствоваться малым. Хотя я все же поизвращался и, помимо протазана, сподобился «изобрести» и изготовить для нас по паре массивных перчаток-кастетов. Не то чтобы они действительно были столь уж актуальны для нас. Просто грех было не воспользоваться возможностью и не воплотить в жизнь несколько бредовых идей.

Перчатка шилась из хорошо обработанной кожи, толстой и грубой снаружи и тонкой и гибкой со стороны ладони. И напоминала она скорее чулок с пятью дырками, поскольку четыре пальца фактически прикрывались только до нижней фаланги, а большой так и вообще был полностью свободен. Зато это позволяло плотно держать древко копья рукой с надетой на нее перчаткой.