Дагестанская сага. Книга II - Жанна Абуева

– Ну и пусть бегают, – сказала Марьяша. – Меня это не касается!

Саид, видимо, так не думал, потому что стал вдруг часто появляться в поле её зрения, явно поджидая девушку и заговаривая с ней как с давней знакомой. Это обстоятельство очень не нравилось Хаде, и, едва вдалеке появлялся Саид, как она разражалась гневными репликами, которые Марьяше были отчего-то неприятны.

– Да нет, видно, он неплохой парень! – пыталась она переубедить подругу.

– Ой, оставь, ради Бога! Неплохой! Он мне вообще не нравится, и я на твоём месте близко бы его к себе не подпускала!

– Но мы ведь просто болтаем, и всё! – защищалась Марьяша.

– И болтать тоже не нужно! – категорически отрезала Хадя.

Парень, однако, проявлял настойчивость, даже не думая скрывать, что Марьяша ему нравится, и неизменно оказывался где-то поблизости, спеша подойти к девушке, особенно если рядом не было Хади, чьё лицо при одном его появлении принимало такое свирепое выражение, что нетрудно было догадаться о её отношении к нему.

Так продолжалось месяца три. Саид ни слова не сказал девушке о своих чувствах, хотя они, эти чувства, уже не были ни для кого секретом. Да Марьяша и не ждала объяснений. Она просто принимала его знаки внимания и думала о нём чуть больше, чем ей хотелось бы в том признаться. И вообще, с некоторых пор жизнь её наполнилась радостным предвкушением чего-то прекрасного и волшебного, о чём пишут во всех романах и о чём мечтают все девушки, пребывающие, как она сейчас, в начале своей весны. Она была готова к приходу любви и ждала эту любовь, как ждала и того, кто придёт и одарит её этим необыкновенным чувством.

Имран сидел во главе большого обеденного стола, где когда-то сидел его отец Ансар, и с гордостью посматривал то вправо, то влево, где по обе стороны стола расположились два его отпрыска. Напротив сидела его мать Айша, а жена Фарида, вначале подав еду, лишь потом садилась за стол, при этом то и дело вскакивая и подкладывая что-то в блюда, тарелки и пиалы.

История с Полиной не прошла для Имрана бесследно. Он явно остепенился и уже не исчезал по вечерам из дома. Большей частью он проводил время в своей фотолаборатории либо за инструментом, наигрывая или напевая что-то своим приятным голосом.

Это был один из тех редких дней, когда семья обедала одна, лишь в своём составе. Обычно Имран садился за стол с кем-то из друзей, а мальчики, наскоро пообедав, тут же уносились прочь. Айша же с Фаридой и вовсе ели в одиночку, прежде накормив мужчин.

– Ну, что, студент, как там у тебя дела идут в твоём институте? – обратился Имран к старшему сыну, который поступил в этом году в политех и жил пока у своей тёти Малики.

– Нормально, – ответил Шамиль, наскоро проглотив кусок мяса и едва не поперхнувшись.

– Ешь, сынок, спокойно, не торопись! – сказала Фарида.

– Ну, а вообще, ты там успеваешь? – продолжал Имран.

– Вообще да… – пробормотал Шамиль. – Только вот сопромат не очень даётся.

– Сопро… что?

– Сопромат! – повторил Шамиль. – Это такой предмет!

– А что за предмет? Что это слово означает?

– Сопротивление материалов, папа!

– И как же они сопротивляются? – с иронией осведомился Имран.

– Ну что, я тебе сейчас буду рассказывать, да? – поморщился Шамиль. – Он мне и в институте надоел!

– Оставь мальчика, прошу тебя! Дай ему спокойно поесть! – снова вмешалась Фарида, а Айша, ласково улыбнувшись внуку, спросила:

– Скажи мне, дорогой, где тебе больше нравится – в Буйнакске или в Махачкале?

– Ну-у, дадэй, ты такие интересные вопросы задаёшь… Конечно, в Махачкале!

– Вот как? А почему? – удивилась Айша.

– Ну, потому что там намного веселее, и есть куда пойти, и людей гораздо больше!

– Он имеет в виду девочек! – не вытерпел Арсен.

– При чём здесь девочки? – разозлился его брат. – Просто… там всё интересно!

– И что? Ты теперь не захочешь вернуться в Буйнакск? – с тревогой спросила Айша.

– Не знаю, там видно будет…

– Я тоже, когда поступлю в институт, останусь жить в Махачкале! – заявил Арсен.

– Да? – сказала с обидой Айша. – А как же наш дом? Вы его оставите?

– Ну а что, из-за дома теперь всю жизнь к Буйнакску быть привязанным? – сказал Шамиль.

– Выходит, ты считаешь, что мы все здесь привязаны? – спросил Имран, неприятно задетый словами сына.

– Папа, вы здесь всю свою жизнь прожили, проработали, а нам, может, хочется чего-то другого! – с едва заметной ноткой снисходительности произнёс Шамиль.

– Чего-то другого? – вспылил Имран. – А ну-ка бросьте все эти разговоры, чтобы я больше не слышал таких глупостей!

– Имран, – мягко остановила мужа Фарида. – Ну чего ты злишься! Они же ещё мальчишки! Пусть вырастут, а там видно будет, что и как. В любом случае Махачкала ведь не край света, всего лишь сорок минут езды отсюда!

Насупившийся Имран молча отодвинул тарелку и вышел из-за стола.

Жизнь в доме шла по заведённому распорядку, не нарушаясь ничем особенным, если не считать природной стихии.

Как и всегда, в ней была работа, учёба, практически ежедневные визиты родственников, друзей и соседей.

Изменения коснулись, правда, облика самого дома, который после двух землетрясений подвергся капитальнейшему ремонту. Имран, наняв приехавших из российской глубинки мастеров, изменил внешний и внутренний вид дома и не поскупился на отделку. Теперь на месте увитой со всех сторон виноградными побегами летней беседки, где любили посидеть в дневное и сумеречное время и гости, и хозяева, была отстроена кухня, а комната, прежде служившая столовой, превратилась в спальню Имрана и Фариды. Зал и комната мальчиков оставались на прежнем месте, а вот Айшу пришлось долго уговаривать, чтобы она согласилась перейти в освободившееся помещение, оставив свою похожую на монашескую келью комнату.

Собственно, Айша всего лишь возвратилась туда, где когда-то была их с Ансаром спальня, которую она после его смерти освободила для сына и невестки.

Дом после ремонта заиграл и заблестел новыми красками. Красивые мебельные гарнитуры финского производства, за которыми Имран с Фаридой специально отправились в Москву, украсили их спальню и зал, где из прежней мебели было оставлено лишь пианино.

Новой была и кухня, начиная от мебели и кончая красивыми, современными столовыми приборами из нержавеющего металла, также привезёнными из столицы.

Айша, с трудом привыкавшая ко всем этим переменам, молчала, понимая, что молодые хозяева имеют право создать жилище по своему усмотрению. И всё же память её отчаянно цеплялась за старые, близкие сердцу предметы, неразрывно связанные с самым дорогим для неё временем.