Всего один поцелуй - София Нэш

Иглы боли пронизывали мозг, пока он вел Грейс Шеффи к господскому дому.

— Вы не возражаете, если мы минутку передохнем здесь? — спросила Грейс, перед ними была старинная полуразвалившаяся каменная скамья, с которой открывался вид на нижние сады. — Сегодня так жарко.

— Конечно, не возражаю, — ответил Куинн, радуясь тени, отбрасываемой растущим рядом буком.

Грейс поглядела вдаль, неосознанно демонстрируя свою грациозную фигуру.

— Куинн… — застенчиво проговорила она, — я получила письмо от своей городской подруги — герцогини Кендал.

Он медленно и осторожно вздохнул, стараясь облегчить терзающую его боль.

— И она пригласила меня на прием в великолепное герцогское поместье в двадцати милях от Лондона.

— В Кендал-Холл?

— Да, именно туда. — Она разгладила складку на платье. — Кристина упомянула, что пошлет приглашение и вам. Прием начнется через пять недель.

— И вы хотите поехать. — Это не был вопрос.

— Да, конечно, хочу. — Она замялась и тихо закончила: — С вами.

Его голова готова была взорваться, и он, закрыв глаза, прислонился спиной к шероховатому стволу дерева. Улыбающееся лицо Энтони всплыло у него перед глазами. Куинну захотелось все забыть. Забыть прошлое. Начать жизнь заново. С кем-то достойным, с кем можно было бы провести остаток дней в дружбе и взаимопонимании.

— Грейс, — произнес он, — я почту за честь сопровождать вас. Я прикажу подготовить две кареты. Ата и другие члены вашего клуба, возможно, присоединятся к нам.

— Нет, — она залилась румянцем, — я думаю, нам хватит одной кареты.

— Как?

Она вымученно улыбнулась:

— Куинн, я знаю, мы знакомы недолго. Но с первого дня нашей встречи я чувствовала — мы очень похожи. Нас обоих удовлетворит тихая радость разумного союза. — Ее маленькие руки беспокойно теребили подол. — Конечно, это вовсе не значит, что вы должны испытывать те же чувства. Просто я много думала и поняла — жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ожидания и пустые надежды.

— Моя милая графиня, — ответил он, — не делаете ли вы мне, случайно, предложение?

— Нет, — рассмеялась она, — я не настолько смела. Но я могу сказать, что не откажу вам, если вы сделаете предложение мне.

Она была так мила, сидя перед ним и терпеливо ожидая ответа.

— Дорогая, — мягко произнес он, встал перед ней на одно колено и взял ее изящную руку: — Вы оказываете мне большую честь, Грейс. И я буду счастливейшим из мужчин, если вы действительно согласитесь стать моей женой. Но, дабы быть абсолютно честным, я должен напомнить вам — в таком случае вы станете мачехой моей не очень послушной дочери.

Грейс улыбнулась. Румянец исчез с ее щек.

— Ну, полагаю, я должна сказать вам, что я была единственным ребенком в семье, и из моих родственников никого не осталось в живых. И вашей дочери не следует быть такой же одинокой, как я в детстве. Если вы согласитесь, я подарю ей брата или сестренку. — Она вдруг заторопилась: — И еще я хотела бы…

— Все, что пожелаете.

— Я бы предпочла не объявлять о нашей помолвке до отбытия на прием.

— Почему?

— Потому что я научилась не принимать поспешных решений. Признаться, я затеяла этот разговор, чтобы узнать, намерены ли вы жениться второй раз. Но теперь, когда мы поделились своими мыслями друг с другом, нет необходимости спешить.

Прелестная и разумная женщина…

— Грейс, дорогая, я не уверен, что достоин вас, но сделаю все возможное, чтобы вы были счастливы.

Она поправила жемчужное ожерелье, улыбнулась и прошептала:

— Я хотела сказать вам то же самое.

— Нам с вами будет очень хорошо, — сказал он и поцеловал ее пальцы, нежные и мягкие. Совсем не такие, как у Джорджианы.

Кровь застучала у него в висках, и он рассердился на себя за то, что даже в этот момент думал о Джорджиане.

Голова продолжала мучить его всю следующую неделю. Боль наконец отступила за обедом однажды вечером, когда он наблюдал за сияющей Грейс, сидящей по левую руку от него, и Атой по правую. Джорджиана всегда сидела на противоположном конце длинного стола, скрытая большим букетом цветов.

За столом присутствовал также герцог Хелстон, пристально смотревший на него и как будто собиравшийся освежевать Куинна серебряным разделочным ножом. Герцогиня казалась готова последовать примеру мужа и вымазать маркиза дегтем. Слава Богу, сегодня здесь были еще и мистер Браун, развлекавший всех, и Сара Уинтерс, всегда и со всеми вежливая.

Наконец Куинн не выдержал, встал и уронил салфетку на стол:

— Извините нас, леди, мы с его светлостью и мистером Брауном удалимся в мой кабинет на некоторое время. Если ты согласна, Джорджиана, мы присоединимся к вам вскоре в гостиной.

Люк Сент-Обин не стал дожидаться ее ответа. Он зарычал и вышел из комнаты. Мистер Браун последовал за ним, подмигнув Ате, притворившейся, что она ничего не заметила.

— Какого дьявола вы задумали, Элсмир? — Люк Сент-Обин источал злость, расхаживая вдоль стен кабинета.

Мистер Браун рассмеялся:

— Все так знакомо, мне кажется, что я смотрю комедию Шекспира.

— Это не комедия, старина, — пробормотал Люк, — это проклятая трагедия эпических масштабов, и он идеально играет роль злодея. Итак, Элсмир?

— Мне кажется, я должен принести вам официальные извинения, Хелстон. — Куинн подошел к столу и оглядел несчетное количество бутылок, стоявших там. — Мы остановились на французском бренди. Пять ящиков. Я купил десять. И ящик арманьяка для вашей бабушки.

Мистер Браун потер руки:

— Прекрасно, милорд.

— Не смей выказывать ему ни грамма благодарности, Брауни, — все еще хмурясь, произнес Хелстон. — Я до сих пор с сожалением вспоминаю тот день, когда предложил ему нанять тебя.

— Ты не прав, Люк, — ответил мистер Браун, — это того стоило — и в смысле денег, и в смысле развлечений. Лорд Элсмир, похоже, еще более забавен, чем ты.

Куинн холодно взглянул на него:

— Не знаю, что вы находите забавным, мистер Браун. Не хотите ли бренди?

— Я бы предпочел арманьяк.

Куинн поднял брови:

— К сожалению, у меня есть только бренди. Ата по какой-то странной причине спрятала весь арманьяк.

Он налил два бокала и обернулся к джентльменам: одному — высокому и угрожающему, другому — дородному и лысому. Куинн зажег сигару и поднял ее в шутовском салюте:

— Ваше здоровье, джентльмены.

— Мы определенно не будем пить за твое, — пробормотал герцог.

Губы мистера Брауна дрогнули.