Капитан Пересмешника - Мира Вольная

— Не важно, какие тайны ты скрываешь, маленькая птичка, не важно, какие у тебя проблемы. Теперь, мы все решим вместе, — шепнул я ей на ухо.

— Как скажешь, — пробормотала она во сне, переворачиваясь на бок, оплетая меня руками и ногами. А я пялился на собственную метку на бронзовом плече и улыбался, как идиот.

Проснулся от того, что птичка зашевелилась под боком, пытаясь скинуть мою руку.

— Куда же ты так торопишься, капитан? — судя по оборотометру, мы не проспали и двух оборотов.

— Что-то не так, — она забарахталась активнее.

— В смысле?

— Ник… Что-то не так. Да пусти же ты, наконец, — я убрал руку и Калисто, соскочив с кровати, принялась лихорадочно вытаскивать чистую одежду из сундука. Через четыре луча за ней закрылась дверь. Еще через два я наблюдал, как вся команда мечется по кораблю.

— Поднять флаг, боевики — на позиции, Сайрус, как твои обезьянки?

— Заполнены доверху, капитан!

— Отлично! Свистать всех наверх! Юнга, не путайся под ногами!

— Капитан, крюки готовить?

— Готовь! Гарпуны по местам!

— Сколько до столкновения, Калеб? — высовываясь с пушечной палубы проорал канонир.

— Лучей пятнадцать! — рявкнула Калисто. — Ты же сказал, что у тебя все готово?

— А у меня готово. Я просто с духом собираюсь! — широко улыбнулся он.

— С мозгами лучше соберись, — парировал квартирмейстер, — шут!

— Что происходит? — нахмурился я, наблюдая, как команда подтягивает тросы, вешает кошки на борта, хватает оружие, укрепляет защитные плетения.

— На нас идет корабль. Похоже пираты, но распознать мы не можем, они без опознавательных знаков. Ник сообщил, что вооружены хорошо.

— Есть варианты, кто это может быть?

— Как водится два — хороший и плохой.

— Давай с плохого.

— Это может быть Никар и его банда, они в море почти столько же, сколько и мы. Считают, что от титула королей океана их отделяет лишь «Пересмешник», поэтому постоянно пытаются нас достать.

— А хороший?

— Рид…

— Калеб, мать твою, курс держи! — перебила квартирмейстера птичка.

— Я держу.

— Мы отклонились!

— Да ни на градус, я слежу за компасом, — Калисто, все это время стоявшая у борта, подскочила и бросилась к штурвалу. Серьезная и собранная, сосредоточенная.

— А что б его кракен задрал, это Рид! — она замерла позади квартирмейстера, расставила руки в стороны и закрыла глаза.

— Держитесь! — успел отдать команду Калеб, и корабль бросило в сторону.

Потом еще раз и еще. Стонали тросы и паруса, ходила ходуном под ногами палуба, а птичка невозмутимо стояла на месте, будто приклеенная, и лишь морщинка на лбу выдавала ее напряжение. Что ж это за хороший вариант такой?

Я выпустил волка, втянул в себя воздух. Закономерно пахло морем и… А вот это уже странно — горячим металлом, огнем, пеплом.

Шерсть на загривке встала дыбом, я обнял Калисто за талию, все же опасаясь, что она свалится из-за качки. «Пересмешника» продолжало подбрасывать и швырять на волнах. Хаос внутри меня взбесился. Пираты внизу обматывали себя веревками, создавая связки.

— Калеб, что происходит? — спросил я.

— Рид — шаман, он влияет на поля, управляет энергией. Нику всегда было сложно с ним бороться.

— Шаман?

— Да, — отозвалась тихо птичка, — и с последней нашей встречи урод стал сильнее.

— Пошли к штурвалу, — я легко подтолкнул капитана в спину.

— Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь, во мне хаос, — Кали опустила руки, повернула ко мне голову и широко улыбнулась, а у меня от этой улыбки в горле застрял огромный морской еж.

— Я тебя обожаю! — весело проговорила она и, не раздумывая, встала на место поспешно отскочившего Калеба.

— Рад это слышать, — я положил свои огромные, полностью измененные лапища поверх ее маленьких ручек, моя сила вырвалась на свободу, окутала корабль. И… И я увидел Ника, почувствовал его, ощутил судно, как живое существо. Боги, невероятно! Просто, мать его, нереально! Он жил и дышал, огромное разумное создание. Он спеленал меня теплом, придал сил и уверенности.

Почему я не чувствовал этого, когда стоял за штурвалом сам? Или дело в Кали?

— Они на горизонте, капитан! — крикнул кто-то снизу.

— Приготовиться к атаке!

— И это хороший вариант?

— О, поверь, — тихо шепнула капитан, — Рид просто дурачится.

— А ты?

— Тем более, — она звонко рассмеялась.

Чужой корабль тем временем подплывал все ближе, через три луча я вполне отчетливо видел его очертания. Легкая дрожь пробежала по телу, глупый шаман все еще пытался подчинить себе хаос. Хаос! Его нельзя укротить, с ним нельзя договориться, к нему можно только привыкнуть.

Шаманы способны управлять энергией только потому, что через медитации и заговоры, с помощью особых приемов могут привести любую силу в равновесие, усмирить мощь, добиться гармонии. Но хаос и гармония… Не смешите мой хвост.

Левую руку странно кольнуло, а веки налились тяжестью.

— Не сопротивляйся, — голос Кали был едва различим за криками матросов внизу. — Закрой глаза, это Ник.

Последний раз, когда я слышал подобную фразу, меня скрутили и отправили на пустоши, волк внутри тут же зарычал, шерсть встала дыбом.

— Тивор, он не причинит тебе вреда, пожалуйста.

Пожалуйста. Это гребанное «пожалуйста». Я послушно закрыл глаза.

И тут же увидел чужой корабль, будто он был на расстоянии вытянутой руки от меня, почувствовал, как спокойна водная гладь внизу, услышал, как бьется сердце Калеба, Сайруса, Вагора, каждого, кто находился на «Пересмешнике», ощутил на языке вкус ветра. Эти чувства — какофония вкусов, запахов, ощущений — ударили, навалились сверху, практически оглушили. Волк внутри не понимал, что происходит, рычал и царапался, скулил, скалился. Метался, чувствуя опасность. Наверное, я слишком крепко сжал руки капитана на штурвале.

— Тихо волк, я знаю, каково тебе сейчас. Просто сосредоточься на чем-то одном. Смотри, Ник послушен любому твоему движению.

Я попытался отбросить сначала вкус, потом биение чужих сердец, звуки.

С трудом, с невероятным трудом. Всмотрелся в то, что действительно было сейчас важно — в другой корабль. И «Пересмешник» убрал все лишнее, будто повесил полог, отгородил завесой.

А на чужом судне пытался отбиться от моей магии капитан. Фиолетовые, темно-пурпурные, лавандовые нити хаоса, яркое живое плетение не поддавалось, изгибалось, пружинило, сжималось и било в ответ по шаману, который пестрой желтой точкой предстал сейчас передо мной. Перед «Пересмешником».